Концепция коллекционерства в социальной философии Ж. Бодрияйра [по книге Ж. Бодрияйра «Система вещей»]
Общее определение термина «коллекционирование» (например, в «БСЭ») интерпретируется как «целенаправленное собирательство, как правило, однородных предметов». В результате чего можно сделать вывод, что речь идет о любом действии, выстраивающем окружающие человека вещи в единую, обобщенную, систематизированную серию.
Крупнейший теоретик постмодерна Жан Бодрийяр в книге «Система вещей» пишет:
«Не определяясь более своей функцией, вещь квалифицируется самим субъектом; но тогда все вещи оказываются равноценны в плане обладания, то есть страсти к абстракции. Одной вещи уже не хватает, для полноты проекта всегда требуется серия вещей, в пределе - их всеобъемлющий набор»[1].
Таким образом, коллекционирование в понимании Бодрийяра - самое обычное обывательское занятие, распространяющееся на любое собирание каких-либо вещей и не только материальных. Будь то пополнение списка любовных побед молодого юноши или коллекционирование на войне сбитых вражеских самолетов, все это объединяется понятием коллекционирования.
Характерно, что в ХХ веке очень популярно было коллекционирование отбросов цивилизации – мусора: конфетных фантиков, банок из-под пива, пачки от сигарет, пустые бутылки и т.п.
Например, с 20 мая 2011 года в выставочном центре «Сокольники» в Москве проходила необычная ретроспективная выставка «Серебряный век русского фантика».
Обертки для конфет, выпускаемых российскими предпринимателями в конце XIX – начале ХХ вв., были представлены как произведения прикладного искусства. Для многих участников церемонии открытия презентация этой огромной коллекции (около 500 экземпляров) стала настоящим событием.
Над созданием кондитерских упаковок в период XIX – начале ХХ вв. в России работали многие известные художники. Среди них: Васнецов, Билибин, Бенуа, Врубель, Андреев и многие другие. К сожалению, предприниматели, заказывая оформление кондитерской упаковки, в условиях конкурентной борьбы, старались скрыть имена художников, работавших над упаковкой и некоторые работы остались безымянны.
На данной выставке коллекция фантиков была приравнена к произведениям искусства.
«Проблемы времени имеют важнейшее значение в коллекционерстве», – подчеркивает Ж. Бодрийяр. Ведь коллекция «является в буквальном смысле «времяпровождением». Она попросту отменяет время»[2].
Но ближайшей перспективой для мышления коллекционера становится символическая смерть. Пока коллекция пополняется, она (как и все потребительские иллюзии) живет одной лишь нехваткой. И Бодрийяр делает такой вывод: «...с арифметической ясностью видно, что целая серия минус один элемент переживается как равноценная одному недостающему последнему члену. В этом элементе символически резюмируется вся серия; без него она - ничто; в результате он обретает по отношению ко всей количественной последовательности странное качество квинтэссенции. Эго уникальный предмет, специфичный в силу своего конечного положения, и тем самым он дает иллюзию какой-то конечной цели»[3].
Также в «Системе вещей» Ж. Бодрийяр цитирует анекдот, который очень точно иллюстрирует мысль о коллекционировании как игре со смертью:
«Некий человек коллекционировал своих сыновей: законных и незаконных, от первого и второго брака, приемыша, найденыша, бастарда и т.д. Как-то раз он собрал их всех на пир, и тут один циничный друг сказал ему:
- Одного сына не хватает.
- Какого же? - тревожно всполошился тот.
- Рожденного посмертно.
И тогда коллекционер, повинуясь своей страсти, зачал с женой нового ребенка и покончил самоубийством»[4].
По Бодрийяру, коллекционирование представляет собой фактическую подстановку вещей на место времени, заклинание смерти: «..сама организация коллекции подменяет собой время. Вероятно, в этом и заключается главная функция коллекции - переключить реальное время в план некоей систематики. Вкус, любознательность, престиж, социальный дискурс способны дать коллекции выход в широкий комплекс человеческих отношений (всякий раз, однако, в пределах узкого круга), но все же, прежде всего, она является в буквальном смысле «времяпрепровождением». Она попросту отменяет время. Или, вернее, систематизируя время в форме фиксированных, допускающих возвратное движение элементов, коллекция являет собой вечное возобновление одного и того же управляемого цикла, где человеку гарантируется возможность в любой момент, начиная с любого элемента и в точной уверенности, что к нему можно будет вернуться назад, поиграть в свое рождение и смерть»[5].
Катализатором внимания к теме идейного и морального краха коллекционера помимо социально-политического фактора становится фактор психологический. С точки зрения психоанализа, «коллекционерство выступает как мощный компенсаторный фактор в критические фазы сексуальной эволюции»[6].
Ценным для коллекционера, по мнению Бодрийяра, является только синтаксис вещей. В книге «Система вещей» он анализирует случай, который очень показательный для понимания менталитета коллекционера. «Некий библиофил, собиратель уникальных экземпляров, как-то узнал, что нью-йоркский книготорговец выставляет на аукцион экземпляр идентичный одному из тех, которыми он владеет. Он срывается с места, приобретает эту книгу, затем приглашает судебного пристава и сжигает второй экземпляр в его присутствии, дабы тот составил протокол об этом уничтожении. Вложив документ в свой собственный том, который вновь сделался уникальным, он, ублаготворенный, идет спать»[7].
Таким образом, ценность вещи для коллекционера не столь важна. Самое главное – это исключительное право обладания ею, важность единственного экземпляра также высока, как и важность всех до единой частей коллекции.
Литература
Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001.
[1] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С. 73.
[2] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С.80-81.
[3] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С.104.
[4] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С.110.
[5] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С.108.
[6] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С. 73.
[7] Бодрийяр Ж. Ситема вещей. – М.: Рудомино, 2001. – С.78.
