Соотношение культур в иммиграции

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Соотношение двух культур в иммиграции
2. Проблемы американизации современной российской культуры

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Устойчивый интерес отечественных политиков и журналистов к вопросам глобализации культуры неслучаен. Россия уверенно вступила на путь современной глобализации. Выгодная для нашей страны внешнеэкономическая конъюнктура стала настоящим подарком для российских элит, стремящихся к лидирующим позициям в мире. И то, что эти позиции после долгих лет упадка вновь восстанавливаются, подтверждает не только российское информационное пространство, но и зарубежные СМИ, много писавшие и говорившие о России, особенно в связи с саммитом «большой восьмерки» 2006 года, ставшим для нашего государства настоящим триумфом.

Однако не утихают споры о том, надо ли России идти вместе с единым глобальным миром, или она может развиваться лишь встав на отличный от других, в той или иной мере обособленный путь.

В наши дни глобальная экономика сама доказывает свою целесообразность. И нарекания у здравомыслящих людей вызывают скорее несовершенные правила игры, но не сам принцип единства экономического пространства Земли, который при справедливом и гармоничном устройстве может помочь решить многие проблемы человечества.

Поэтому главным аргументом сторонников обособленного развития России сейчас является не экономика, а культура. По сути два положения остаются камнями преткновения на пути России в единый мир: «В случае тех или иных объединительных процессов с Западом наша культура будет уничтожена (особенно пугают американизацией России)» и «Самобытный россиянин не способен жить по европейским ценностям, которые ему чужды (или даже вредны)».

1. Соотношение двух культур в иммиграции

Иммиграция не есть безмятежный переход от вчера в завтра, это результат потрясения, болезненной оторванности от родного пласта и примыкания к чуждому. Если для первой волны были более характерны экономические мотивы, которые примиряли человека с непривычной обстановкой, то иммиграция второй и третьей волн была борьбой за существование, попыткой после катастрофы построить новую жизнь, вернуть благосостояние.

Всех русских иммигрантов можно было разделить на два основных типа. Одни предпочитали как можно быстрее приспособиться к американскому образу жизни и, оставив свои национальные особенности и привычки, слиться с американцами. Другие, напротив, страшились чужой земли и непривычных нравов и старались придерживаться круга бывших соотечественников. Если в первой группе превалировали лица, не испытывающие потребности в моральной поддержке своей общины, то для второй было характерно тесное сближение с соотечественниками внутри одной общины или национальной группы. Нередко русские общины превращались в совершенно замкнутые группировки, говорившие только на русском языке и жившие чисто русской жизнью. Для них американская действительность была скорее киноэкраном. Между этими диаметрально противоположными тенденциями имелись и промежуточные.

В общине наблюдался постоянный процесс приспособления отдельных индивидуумов к новой жизни, постепенная потеря ими связи со своей национальностью и прошлым. Как только группа начинала тормозить их развитие, она становилась им просто неинтересна. Если же некоторые и возвращались к ней, то это в большей степени было вызвано сентиментальностью и воспоминаниями. Исторический опыт показал, что полное отчуждение отдельных иммигрантов от своей общины было ошибкой. Человек не может зачеркнуть свое прошлое, выбросить из него переживания, в том числе и вызванные событиями, приведшими к эмиграции. Но если пренебрежение общиной и отказ от прошлого приводил к обеднению внутреннего мира, то стремление к объединению под национальным флагом лишало человека возможности лучше узнать новую страну, привыкнуть к ее особенностям. Лишь умение приспособиться к различным условиях могло помочь человеку наладить жизнь на чужбине.

Болезненность первых испытаний, выпавших на долю русских в США, привела к тому, что большинство людей предпочли идти по пути наименьшего сопротивления. Это касалось и языка, и многих других аспектов повседневной жизни. Жизнь в Америке оказалась более разнообразной, чем в разбитой на классы России. Демократичность, энергичность, активное участие в жизни страны и интерес к окружающему миру был присущ каждому американцу. Те из вновь прибывших, кто не проявлял такого «американского интереса к жизни», поневоле изолировались и замыкались в своей среде. Американцы рассуждали: «Склонность русской колонии, или, вернее, многих русских, держаться в стороне от всего американского, жить отдельно, и отказываться признаться самим себе, что они следуют по линии наименьшего сопротивления, т.к. «своими ловчее» может непоправимо повредить русскому престижу в Америке…». «Русские не умеют вести непринужденные, дружеские и цивилизованные отношения с нами, людьми доброжелательными и воспитанными. Чтобы ни говорилось, мы все-таки хозяева этой страны. В них, по-видимому, нет достаточного такта, чтобы понять, что известный декорум должен быть соблюден. В лучших случаях они позволяют нам присутствовать на своих развлечениях, где они веселятся по-своему и требуют, чтобы мы полностью всецело подчинялись их чуждым для нас обычаям и приемам. Вообще же они чуть не подчеркивают, что мы для них «безразличны». Несколько в стороне стояла молодежь, которая стремилась к деятельному общению со своими американскими сверстниками.

Между тем, многочисленные возможности, которые предоставляла Америка, создавали весьма благоприятные условия для предприимчивых людей, тем более, что желание завоевать место под солнцем было характерно для многих иммигрантов. Другой предпосылкой для успешной жизни в Америке, создания мостика между прошлым и будущем, являлись не формальная принадлежность к русской национальности, в которой привычки вырабатывались в соответствии со вкусами, темпераментом и характером данной группы, а личная культура, собственный уклад жизни и индивидуальная психология. Поэтому для культурных людей был закономерен активный интерес к окружающему миру и взаимоотношение с другой культурой. При знании как американской, так и русской культур они стремились сохранить свою индивидуальность. Это стремление создать собственную атмосферу в условиях культурного обмена можно считать наиболее важным аспектом жизнедеятельности каждого русского американца.

Русские пришли в Америку не с пустыми руками, они принесли с собой потенциальные возможности. Некоторые особенности русско-американской жизни убедительны и симпатичны. Теплота русской семейственности отличается от формальной любезности американцев. Русская манера стремиться, чтобы все чувствовали себя как дома, не укладывается в формальные правила приличия. Выразительность и живописность русского языка иногда звучит и в английском языке. Русская музыкальность находила выражение в музыкальных произведениях американцев. Русская хлебосольность, пасхальные и именинные праздники с традиционным застольем и радушием хозяев казалось привлекательными многим американцам. Правда, русский обычай встречать гостей пельменями, блинами с икрой и другой обильной закуской многих поражал и озадачивал, из-за чего некоторые семьи отказывались от такого способа устраивать застолье, но это скорее можно считать исключением. Многие же хорошие русские обычаи настолько органично вошли в американскую жизнь, что нынешние их носители даже не задумываются о первооснове.

Русские в Америке всегда были озабочены сохранением национальной культуры. «Русская жизнь» писала: «В те же самые беспросветные для русской культуры времена русские эмигранты, все потерявшие, рассеянные по всему миру, унесли в своих сердцах и мыслях духовное творение – единственное наследие Обездоленной Родины. И не было странным, если в их пустых, дырявых карманах вместе с залежавшими крошками солдатских сухарей находились бережно сохраненные томики Пушкина, Блока или других любимых поэтов. И, едва успев осесть в непрочных местах их скитаний, едва успев заработать тяжелым трудом первый кусок хлеба, они начинают восстанавливать по кусочкам духовные ценности, которыми жили они на Родине. Создаются литературные и театральные кружки, культурные объединения, уже звучат первые стихи зарубежных поэтов, открываются выставки русского искусства, издаются первые, еще тоненькие книжечки, звучит русская музыка, ставятся в подвалах, в сараях и на чистом воздухе русские пьесы, пишутся ученые труды высокой ценности, вырастают на чужих, иноверческих землях православные храмы».

Вопрос сохранения русской культуры стоял наравне с сохранением православия. Часто эти понятия были тождественны. Обычным в русских общинах было празднование Дня русской культуры, который проходил ежегодно в день Святого Владимира. Устраивались спектакли, благотворительные вечера, отмечались юбилеи, связанные с историей Российского государства и т.д.

Выходцев из России беспокоило, в какой мере необходимо сохранять свою русскость, свои национальные особенности, не помешает ли это новой жизни в Америке. Нужно ли передавать русские традиции последующему поколению? Эти вопросы вызывали внутренний конфликт у многих русских иммигрантов, особенно интеллигенции, тем более, что в США они столкнулись совершенно с другим проявлением культурных особенностей, чем у себя на родине. Несмотря на то, что в Америке, как и в России, имелось несколько уровней культуры: городская, фермерская, этническая и т.д., для России была характерна развитая классовая культура, в США такого разделения не существовало, в России национальная культура проявлялась в огромном разнообразии аспектов, в эмиграции могли получить развитие лишь отдельные. К тому же американские формы культуры отличались от российских. Эти особенности приходилось учитывать всем этническим группам выходцев из России. За рубежом сравнение или сопоставление различных уровней и проявлений культурной жизни ставило – и продолжает ставить – каждого перед выбором.

Огромную роль в жизни русской диаспоры играл русский язык. Именно по этому признаку в большей степени происходила самоидентификация русских американцев. При переписи в США в 1940 г. из 1 040 884 бывших жителей России русский язык назвали родным только 356 940 человек. К ним надо добавить и тех 214 160 лиц, которые родились в Америке, но также указали русский язык как родной. Были и 13 980 человек, которые указали, что их родители родились в Америке, но родным языком они считают все-таки русский.

В отношении к родному языку можно выделить несколько путей воспитания русских детей в США. Наиболее характерный предусматривал воспитание ребенка в свободном режиме, но дома все говорили по-русски, соблюдали российские обычаи, и родители регулярно ходили в церковь. В этом случае дети, пользуясь предоставленной свободой, часто теряли контакт с родителями, а в общении со сверстниками стеснялись разговоров по-русски. Приверженцы второго пути рассуждали: я – русский эмигрант и несчастный человек, потерявший Родину. Чтобы мои дети не были несчастными, их нужно воспитать в американском духе. В таких семьях говорили только по-английски. Однако, дети, вырастая, чувствовали внутреннее противоречие родителей, что также приводило к утрате духовной связи с ними. Был и третий путь, к которому призывали русские педагоги в Америке. «Русская семья должна воспитать ребенка в своем духе, передать ему все те духовные ценности, которыми она обладает. А когда у ребенка создан прочный моральный фундамент, не препятствовать его восприятию иностранной культуры».

Международный институт в Америке, с целью поддержки школьного образования в русской диаспоре организовал несколько лекций. О программах обучения в американских школах рассказал профессор Г.К. Гинс, протоиерей Г. Бенигсен выступил с темой «Меж двух культур – американизация и денационализация», профессор Г.В. Шевяков остановился на проблемах приспособления молодежи к американским условиям. Но, несмотря на усилия деятелей русского просвещения, русская школа продолжала терять свои позиции. В конце 1952 г. в одной из школ был проведен своеобразный социологический анализ – в виде сочинения на тему «Почему нам нужна Русская школа?» Он показал, что основным поводом для изучения русского языка являлась религия.

Особое место в жизни русской диаспоры занимало искусство. С одной стороны, живя в чужой стране, русские пытались сберечь то, что было дорого их сердцу, с другой – для многих творчество становилось отдушиной в тяжелых буднях, в борьбе за существование. Трепетное отношение к искусству было свойственно многим русским еще и потому, что они осознавали себя носителями национальной культуры в Америке. Культурно-просветительские общества, клубы, театры, творческие кружки сослужили добрую службу не только самим эмигрантам, но и всей Америке. Заботясь о сохранении русской культуры, представители русских общин обогатили ее новыми аспектами и собственными примерами.

Особенно большую роль играли русские артисты. Они стали приезжать в США еще в конце 19-го века. Одной из первых русских актрис, с успехом игравших на американской сцене, была А.А. Назимова, ученица Станиславского. Массовый приезд в США русских в 1923 г. привел к появлению здесь и первых постоянных трупп. Во всех крупных городах США, имевших русские общины, существовали театральные или артистические кружки и общества, ставившие спектакли. Наибольшее число артистов – как профессиональных, так и любителей – наблюдалось в Лос-Анджелесе благодаря близости этого города к киноискусству. Но, несмотря на наличие целого ряда театральных трупп, русское театральное искусство в США не получило достаточного развития. Существенной проблемой драматического театра было то, что американцы, не зная русского языка, не посещали русские спектакли в отличие от балетных и оперных постановок, которые были понятны любому. Отсутствие зрителей влекло за собой финансовые проблемы. Нужно было делать декорации, снимать помещение, платить актерам. В основном, существовали смешанные труппы, состоявшие на одну треть из профессионалов, а на две трети из любителей, но и они выдерживали не долго. Особую трудность представляли поиски молодых артистов. «Талантливая русская молодежь, – писал артист А.Волошин, – родившаяся уже в эмиграции или привезенная в Америку «ребятами», поневоле интересуется театром американским или мечтает о киностудиях. Юридически – они все «русского происхождения», фактически – «американцы»… И по воспитанию, и по образованию, и по языку…». С годами таяло число артистов, спектаклей ставили все меньше и меньше. Попытки создать постоянный русский театр со временем прекратились вовсе. Сбылись предсказания А.С. Орлова, который, размышляя о проблемах театрального искусства в эмиграции, говорил: «Самыми острыми для местного театра вопросами являются, с моей точки зрения, вопрос о «кадрах», как теперь принято говорить, о репертуаре, ввиду того, что теперь русские писатели в эмиграции пьес не пишут, а затем, и что самое главное, – это вопрос о зрителях. С каждым годом наша аудитория тает… Верные нашим заветам зрители уходят в лучший мир, а когда-нибудь мы последуем за ними – и самый Русский театр здесь, по всей вероятности, закончит свои дни».

В отличие от драматического искусства русские опера, оперетта и балет в США были весьма популярны. Известностью в США пользовались также многие русские музыканты и художники. И тем не менее, подавляющее большинству людей творчества средства к существованию давала работа, далекая от искусства. Артист оперетты и певец Г.В. Кудинов, например, уехав в США в ноябре 1948 г., сначала пел в Хоре донских казаков С.А. Жарова в Нью-Йорке, потом давал концерты в Русском центре и пел в соборе Пресвятой Богородицы в Сан-Франциско. Артист пытался создать опереточную труппу, но это оказалось слишком трудным делом, и он работал официантом в ресторане «Эль-Прадо» в Сан-Франциско.

Несмотря на то, что выходцы из России постарались сберечь богатейшую культуру родной страны, их вклад в культуру Америки был не столь значителен, как мог бы быть. «Нельзя жить, – писал один из деятелей русской общины, – только воспоминанием о прошлом и мечтами о возврате к нему, как делают многие из старшего поколения. Нельзя жить материальными интересами, как это делают многие капиталисты из нашего молодого поколения. Живя в Америке, мы должны учитывать характерные особенности американской жизни, американского государства и вносить в него НАШ культурный вклад, а «не жить в чужом монастыре со своим уставом». Становится грустно и обидно, что и мы русские за сто с лишним лет оседлости в Америке остаемся наименее влиятельной, наименее видимой из всех этнических групп и в этом не виновата Америка, а сами мы, русские».

Тем не менее, при охлаждении отношений между странами, которое началось сразу после окончания второй мировой войны, когда некоторые американские газеты стали публиковать резко отрицательные статьи о СССР, эмигрантское искусство позволило сгладить многие моменты этой вражды. «Новая заря» отмечала: «Посмотрев на дивное русское искусство, прекрасный балет, оперу и хоровое пение, американский зритель приходит в восторг и рвется за кулисы на концертах, чтобы сказать, как ему нравится русское искусство, как поражен он услышать столь высокие общечеловеческие нотки и высокосортную музыкальность тех людей, которых газеты ругают «извергами и людоедами». Он начинает понимать всю ложь этого тумана газетной травли, которая рассеивается ярким солнцем русского искусства».

2. Проблемы американизации современной российской культуры

Именно американизация российской культуры стала жупелом для наших антиглобалистов всех мастей. И это вполне объяснимо. С одной стороны, США являются лидером современной глобализации, причем, лидером с изрядно подпорченной репутацией. С другой стороны, россияне сохраняют негативное отношение к Америке как к противнику по холодной войне, от которого СССР потерпел сокрушительное, в первую очередь, идеологическое поражение. И, надо признать, это противостояние продолжается до сих пор, уже между Россией и США. Наконец при том, что окруженных «железным занавесом» советских людей манили отдельные элементы американской жизни, тем не менее, россияне привыкли смотреть на американскую культуру свысока.

«И как великой русской культуре опуститься до объединения с американским бескультурьем?!» — спросят иные наши патриоты.

Что и говорить, есть у народа США своя специфика, шокирующая чопорный старый свет и патриархальную Россию. Но кто без греха!? И вышесказанное это еще раз подтверждает.

Что же касается отсутствия культуры у американцев — то это миф, навеянный европейской (в том числе и русской) спесью.

Когда люди приходили на новую для них американскую землю, они не были «чистыми листами» в культурном плане. Американские поселенцы, будь то сосланные преступники или просто искатели новой жизни, являлись носителями культур тех народов, к которым они ранее принадлежали. Эти культуры жители нового света положили на общую чашу весов и выработали свой уклад жизни, взяв из старого то, что было востребовано в новом мире.

Более того, такие ценности, как свобода, равенство людей, о которых мечтали и в старом свете, в США зазвучали и раскрылись по-новому, более полно. Потому что мир, где права отстаивали с оружием в руках, а не с ветхими генеалогическими гербариями, не был в той степени, как Европа, обременен старыми традициями социального неравенства. Именно поэтому сегодня каждый американец уверен, что он равен президенту, и как равный готов с ним говорить. В то время как, например, мы, россияне, до сих пор смотрим на своего президента, как на царя, и готовы терпеть унижения от каждого чиновника. И если бы россияне (и в первую очередь представители российской власти) обладали столь сильной правовой культурой, как граждане США, многих проблем современной России удалось бы избежать.

Американцы подарили миру джаз, блюз, фокстрот, рок-н-ролл… А кто из наших соотечественников, считающих себя образованными людьми, не читал М. Твена, О. Генри, Э. Хемингуэя, Д. Голсуорси, Р. Брэдбери, Д. Лондона, Т. Драйзера… И вопреки утверждениям о том, что американцев интересуют только деньги, их классическая литература ничуть не в меньшей степени посвящена духовным ценностям, чем европейская.

Кстати, о деньгах. Чем спесь американского миллионера хуже спеси потомка европейской или русской знати, которому нечем похвастаться, кроме своего поросшего мхом и лишайником генеалогического древа?

Американцы мечтают стать богатыми. Вы презираете их за это? Вы считаете, что подавляющее большинство европейцев готовы пожертвовать материальными благами ради духовных? Едва ли. Рядовой европеец в глубине души мечтает стать богатым наследником знатного рода, потому что именно таков собирательный образ европейской элиты, сформированный веками. И он до сих пор не утратил своей актуальности.

Разрушая СССР, каждый россиянин подспудно надеялся, что без «диктатуры пролетариата» он будет богатым.

Мы гордимся нашей высокой духовностью. Наша литература много страниц посвящает поискам смысла жизни, постижению тайн бытия и секретов счастья для всей Земли, где народы сольются в высокой гармонии духовного единства. Наша история помнит много героических, великих российских судеб. Но если мы в нашей современной повседневной жизни говорим о человеке: «Он добился в жизни всего» — что именно мы вкладываем в эти слова? Может быть, жизнь праведного отшельника, чьи мысли чисты и устремлены к заоблачным высотам? Или жизнь альтруиста, отдающего все свое время, силы и последнюю копейку для помощи ближнему?

Нет. «Он добился всего» для нас значит, что он в первую очередь стал богатым, и лишь во вторую — достиг высот в творчестве, успехов в личной жизни и так далее. Во вторую, потому что даже большое творчество и гармония личных отношений без денег не являются для нас успехом. А если человек счастлив без денег, его сочтут лицемером или дураком.

Так что, американцы ничуть не больше других почитают богатство. Просто они в этом признаются, в отличие от нас или европейцев.

Американцы культивируют силу личности, чья целеустремленность может преодолеть любые трудности и преграды на пути к успеху. Русские любят плакаться и, по большому счету, не верят, что простой человек без протекции может чего-то добиться в жизни.

В то время, когда наше современное искусство создает памятники бандитской культуры нынешней России, кино США пропагандирует пусть простые, на бытовом уровне, но благородные отношения в семье, между родителями и детьми, между обычными людьми в повседневной жизни.

Один большой европейский ученый сказал, что Америка пришла к цивилизации, минуя культуру. Что ж, этот авторитетный человек сказал глупость, которая, как мы видели даже на примере самых общеизвестных фактов, не соответствует истине.

А может, спесь и пренебрежение наших «патриотов» и европейцев к американской культуре объясняется обычной ревностью старого света к новому? Он, конечно, не имеет богатой многовековой истории и национальной культуры, но зато этот новый свет, сумев преодолеть какие-то стереотипы, стал лидером нового мира и активно предлагает ему культуру будущего. Умение неподчиниться старым авторитетам и найти собственный путь у большинства сторонних наблюдателей всегда вызывает раздражение, но и восхищение.

И когда иные российские патриоты боятся американизации нашей культуры, они тем самым признают обаяние нового света.

Однако не стоит абсолютизировать привлекательность американской культуры и недооценивать заразительность русской. Ответ на вопрос «кто кого?» в современном глобальном мире — отнюдь не однозначен.

Вы боитесь американизации российской культуры?

Но разве мы желаем нашей стране будущего изолированной от мира отсталой империи? Нет (хотя, конечно, есть и сторонники железных занавесов, но большинство россиян все-таки ими не является). Открытость России миру, союзы с другими государствами воспринимаются нами абсолютно естественно. Кто-то считает нашим предпочтительным партнером Европу, кто-то — Китай, Индию. При этом страх подавления российской самобытности европейской, китайской или индийской, как правило, отсутствует даже у самых ярых русофилов, что является свидетельством о признании прочности нашей культуры.

Значит, сильные своими многовековыми традициями европейцы, китайцы, индусы для нашей самобытности не страшны, а «слабых на культуру» и более чем кто-либо толерантных к другим культурам американцев мы почему-то боимся? Вам не кажется, что это не вполне логично и напоминает охоту на ведьм? Тем более что, волею рынка, американская культура, начиная с джинсов и заканчивая музыкой и кино, уже который год представлена в России больше, чем любые другие культуры вместе взятые (включая и нашу отечественную). Насколько было возможно и нужно нашему народу, мы уже американизировались. Но и россиянами быть не перестали. У страха (в данном случае, за нашу самобытность) глаза велики.

Напротив, культурный союз с Америкой в рамках общемировой глобализации может быть более благоприятен для цветения российской культуры, чем какой-либо другой.

Давайте абстрагируемся от стереотипов и попробуем оценить перспективы некоторых возможных культурных союзов.

Тяга наших патриотов к Китаю в память о «коммунистическом» братстве очень сильна. Но для российской самобытности это, пожалуй, самый страшный союз. Тысячелетние буддистские традиции китайского народа абсолютно чужды культуре России. А учитывая численность китайцев и скорость их распространения по миру, можно представить себе, как наша вымирающая Россия будет в культурном плане просто съедена. Подтверждением тому является следующее наблюдение: переходов россиян, православных по рождению, в буддизм, как и ислам, достаточно много. Обратных примеров практически нет.

Тесный культурный союз с Европой, конечно, не несет такой опасности для российской культуры (она сама в основе европейская), как с Китаем. Но самовлюбленные европейцы, уверенные в том, что именно они — центр культуры и колыбель цивилизации, всегда будут смотреть на Россию свысока, с пренебрежением, как на восточного дикаря, который пришел поучиться у них демократии и культуре. Устраивает вас такая перспектива?

Впрочем, это отнюдь не значит, что мы не должны в области культуры сотрудничать с Европой и Азией. Напротив. Но сотрудничество с ними предпочтительно не в роли младшего брата, а в качестве равного по силе. История учит, что отношение к культуре народа во многом определяется отношением к его стране.

Поэтому возрождение России, ее лидерство на мировой арене — непременное условие сохранения российской культуры как общемировой ценности.

Как ни парадоксально, но именно более тесный союз с США может обеспечить России лидирующие позиции в современном глобальном мире (см. «Власть», 2005 г. №1, «Россия и США должны дать миру шанс на спасение»). Но посмотрим, какая перспектива у нашей культуры в случае такого союза.

И русская, и американская культуры преимущественно светские. Иными словами, религия не является их доминирующей составляющей. В этом наши страны похожи. Собственной древней национальной истории (как у Европы или Китая), которая могла бы заслонить российскую, у США нет. Численность американцев больше, чем россиян, но все же это величины вполне соизмеримые. Учитывая нашу общительность, можно предположить, что взаимопроникновение культур будет равноценным, а возможна и российская доминанта.

В пользу последнего предположения говорит хотя бы такой пример. Еврейская культура во всем мире хорошо известна своей стойкостью. Однако стиль жизни евреев в России претерпел такие изменения, что для своих соплеменников за рубежом они уже русские.

Заразительность нашей культуры известна. Пребывание ГДР в социалистическом лагере в течение всего нескольких десятилетий повлияло и на немецкий характер, что хорошо стало видно при воссоединении восточных и западных немцев.

Враждебность СССР и США определялась лишь политическим противостоянием наших государств. Сами же народы обеих стран всегда отличались терпимостью к другим нациям. Это объясняется тем, что и Россия, и США изначально были многонациональными. Поэтому серьезных преград для общения наших народов не будет.

И в этом взаимодействии культур гораздо больше причин для опасений у американцев: как бы наше разгильдяйство и уникальная способность выживать в любых условиях, пренебрегая законом, не разъели подобно ядовитой плесени американскую правовую, государственную и экономическую систему. Впрочем, зная эту опасность, ее можно избежать, и сделать так, чтобы как раз правовую культуру россияне у американцев позаимствовали.

Тем более что у народов России и США близкие общественные ценности. Американцы — в основном выходцы из европейской цивилизации. И Россия, вопреки бытующему заблуждению, гораздо ближе к Европе, чем к Востоку. Тяга нашего народа к восточному стилю правления — не более чем выдумка. История и культура России говорят об обратном (см. «Власть», 2005 г. №11, «О борьбе с терроризмом, гражданских свободах, политической реформе и доктрине ограниченного суверенитета»). Россия — это страна с европейским народом, томящимся под гнетом азиатской власти. И может быть, именно более тесный союз с США поможет нам, наконец, привести нашу власть в соответствие с подлинным менталитетом россиян.

Конечно, при таком союзе наша культура претерпит изменения. Но едва ли стоит в этом случае бояться за российскую самобытность.

Заключение

При правильно выбранных взаимоотношениях между государствами (а это зависит как от политиков, так и от общества) российская и американская культуры обогатят друг друга, дав новые импульсы развития. Какими они будут — зависит от самих народов. Культура лишь отражает тот уровень развития, которого достигло общество. Нельзя отобрать еще живые и востребованные традиции. Как нельзя и предотвратить те перемены в культуре, которые назрели к данному моменту и продиктованы целесообразностью.

Список используемой литературы

1. Андреева Г.М. Социальная психология. Учебник для вузов. М.,
2. Белл Д.Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999.
3. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.