Курсовая работа "Структурные кризисы в экономике"

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1 ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ФАКТОРЫ ЭКОНОМИЧЕСКИХ КРИЗИСОВ

1.1 Экономический цикл: понятие и сущность

1.2 Сущность и классификация кризисов

1.3 Факторы, влияющие на течение кризисов

2 АНАЛИЗ СТРУКТУРНОГО КРИЗИСА В МИРОВОЙ ЭКОНОМИКЕ ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА

2.1 Анализ мировых кризисов конца ХХ века

2.2 Тенденции развития структурных кризисов

2.3 Экономические кризисы в России

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность данной курсовой работы заключается в том, что кризис экономики чреват полной хозяйственной разрухой и усилением деградации общества. Всестороннее научное исследование необходимо для того, чтобы правильно оценить эту болезненную фазу в развитии общественного производства, выработать и применить надежные и эффективные меры по ограничению ее продолжительности и потерь, найти пути выхода из ситуации для последующего подъема экономики. Решению таких задач поможет, в частности, выяснение закономерностей и взаимосвязей кризисов в производственной, научно-технической и социокультурной сферах, политических и государственно-правовых отношениях, экологии.

Необходимость учета взаимодействия кризисов в экономике и других сферах. Ориентирами в этом могут служить следующие их свойства:

- всеобщность, неизбежная в цикличной динамике всех элементов общества. Периодические кризисные потрясения - закономерность живой и неживой природы;

- полезность - кризисы подрывают основу устаревших систем или их элементов, расчищают дорогу для новых поколении людей и машин, технологических и экономических укладов, политического устройства;

- многофакторность и многомерность, вызываемые множеством переплетающихся факторов, которые в зависимости от ситуации поочередно выходят на первый план. Кризисы охватывают различные стороны системы, их нельзя определить и измерить одним обобщающим показателем, а потому требуется совокупность подходов, чтобы получить верный ориентир. И хотя возможна их классификация, не найти двух тождественных потому требуется совокупность подходов, чтобы получить верный ориентир. И хотя возможна их классификация, не найти двух тождественных кризисов; взаимодействие, проявляющееся в разных аспектах. Кризисные фазы циклов неодинаковой длительности накладываются друг на друга, резонируют, углубляют потрясения общества. Взаимовлияние испытывают смежные сферы. Так, экономический кризис обычно сопряжен с технологическим, на него оказывают негативное воздействие кризисы экологические, социокультурные, политические, государственно-правовые;

- заканчиваемость, которая может стать переходом к оздоровлению общества и экономики либо заменой их одной или несколькими более жизнеспособными системами;

- прогнозируемость. Обычно кризисы, особенно экономические, неожиданны, только задним числом выясняют и доказывают их неизбежность. Тем не менее, познав циклично-генетические закономерности динамики общества, логику смены циклов, можно предвидеть сроки наступления и характер кризиса.

Объект данной курсовой работы – экономические кризисы.

Предмет – особенности структурных кризисов и их последствия.

Цель работы

Задачи:

1. Изучить историю возникновения структурных кризисов.
2. Рассмотреть тенденции развития структурных кризисов.
3. Проанализировать структурные кризисы в России.

1 ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ И ФАКТОРЫ

ЭКОНОМИЧЕСКИХ КРИЗИСОВ

1.1 Экономический цикл: понятие и сущность

Особенность рыночной экономики, проявляющаяся в склонности к повторению экономических явлений, была замечена еще в первой половине XIX в.

Цикличность — это всеобщая норма движения рыночной экономики, отражающая ее неравномерность, смену эволюционных и революционных форм экономического прогресса, колебания деловой активности и рыночной конъюнктуры, чередование преимущественно экстенсивного или интенсивного экономического роста; один из детерминантов экономической динамики и макроэкономического равновесия и один из способов саморегулирования рыночной экономики, в том числе и изменения ее отраслевой структуры.

Вообще говоря, термин экономический цикл означает следующие один за другим подъемы и спады уровней экономической активности в течение нескольких лет. [12, c. 134]

В настоящее время не существует единой теории цикла. Природа цикла до сих пор является одной из самых спорных и малоизученных проблем. Исследователей, занимающихся изучением конъюнктурной динамики, условно можно разделить на тех, кто не признает существования периодически повторяющихся циклов в общественной жизни, и на тех, кто стоит на детерминистских позициях и утверждает, что экономические циклы проявляются с регулярностью приливов и отливов. Однако и среди экономистов, которые признают цикличность, нет никакого единства относительно природы этого явления.

Отдельные экономические циклы существенно отличаются друг от друга по продолжительности и интенсивности. Тем не менее, все они имеют одни и те же фазы, которые по-разному именуются различными исследователями. Несмотря на общие для всех циклов фазы, отдель­ные экономические циклы существенно отличаются друг от друга по продолжительности и интенсивности. Поэтому некоторые экономисты предпочитают гово­рить об экономических колебаниях, и не о циклах, потому что циклы в отличие от колебаний предполагают регулярность.

 В цикле экономика проходит определенные фазы (стадии), каждая из которых характеризует конкретное состояние экономической системы. Это — фазы кризиса, депрессии, оживления и подъема. В современной экономической литературе широко используют терминологию, выработанную Национальным бюро экономических исследований США (NBER), согласно которой цикл включает следующие четыре фазы: вершина (пик, бум), сжатие (рецессия, спад), дно (депрессия), оживление (расширение). Графическая интерпретация экономического цикла представлена на рис. 1.

Рассмотрим экономический цикл (его также часто называют деловой цикл) в его типичном варианте. Он четко распада­ется на четыре фазы. В каждой из них наблюдалась разная динамика объема производства, уровня цен, занятости работников, нормы процента.

Исходной фазой кругового движения является кризис. Речь идет об общем периодическом кризисе перепроизводства. В этот момент наблюдается падение уровня и темпов экономического роста, сокращение масштабов выпуска изделий. Происходят массовые банкротства (разорение) промышленных и торговых предприятий которые не могут распродать накопившиеся товары. Быстро растет безработица, сокращается заработная плата. В обществе нарушаются кредитные связи, расстраивается рынок ценных бумаг, падают курсы акций. Все предприниматели испытывают острую потребность в деньгах для уплаты быстро образовавшихся долгов и потому норма банковского процента значительно возрастает.

Затем наступает другая фаза — депрессия (от лат. depressio понижение, подавление). Тогда приостанавливается спад производства, а вместе с тем и снижение цен. Постепенно уменьшаются запасы товаров. Из-за незначительного спроса увеличивается масса с бедного денежного капитала и ставка банковского процента снижается до минимума. В период депрессии предложение товаров перестает обгонять спрос, прекращение выпуска товаров снижает их предложение до уровня спроса. В то же время создаются естественные условия для выхода из кризиса. Уменьшаются цены на средства производства, и удешевляется кредит, что способствует возобновлению расширенного воспроизводства на новой технической основе. 

В следующей фазе оживлении — производство расширяется до его предкризисного уровня. Размеры товарных запасов устанавливаются на уровне, необходимом для бесперебойного снабжения рынка. Начинается небольшое повышение цен, вызванное увеличением покупательского спроса, сокращаются масштабы безработицы; возрастает спрос на денежный капитал, и ставка процента увеличивается.

Наконец, наступает фаза подъема. В этот период выпуск продукции превышает предкризисный уровень. Сокращается безработица. С расширением покупательского спроса возрастают цены товары. Повышается прибыльность производства. Увеличивается спрос на кредитные средства и соответственно возрастает норма банковского процента.

При анализе реальных причин, вызывающих цикличность развития экономики, можно выделить три основных подхода.

Во-первых, природу экономических циклов объясняют факторами, лежащими вне рамок экономической системы. Это — природные явления, политические события, психологическая заданность и т.п. Речь идет, в частности, о циклах солнечной активности, войнах, революциях и других политических потрясениях, об открытиях крупных месторождений ценных ресурсов или территорий, о мощных прорывах в технике и технологиях.

Во-вторых, цикл рассматривают как явление внутреннее, присущее экономике. Внутренние факторы могут вызвать как спад. так и подъем хозяйственной активности через определенные промежутки времени. Одним из решающих факторов является циклич­ность обновления основного капитала. В частности, начало экономического бума, сопровождающегося резким увеличением спроса на машины и оборудование, очевидно позволяет предположить, что он повторится через определенный период времени, когда эта техника физически или морально износится, устареет.

В-третьих, причины циклов усматривают во взаимодействии внутренних состояний экономики и внешних факторов. Согласно такой точке зрения внешние факторы рассматриваются в качестве первичных источников, провоцирующих вступление в действие внутренних факторов, которые трансформируют получаемые импульсы от внешних источников в фазовые колебания экономичес­кой системы. К внешним источникам нередко относят государство.

Авторы некоторых концепций концентрируют свое внимание на нововведениях. Они утверждают, что главные технические новшества, такие, как железные дороги, автомобили или синтетические волокна, оказы­вают большое влияние на инвестиции и потребительс­кие расходы, а следовательно, на производство, занятость и уровень цен. Но такие крупные нововведения появляются нерегулярно и тем самым способствуют нестабильности экономической активности. Другие ученые объясняют экономические циклы политическими и случайными событиями. Войны, например, могут быть разруши­тельными с чисто экономической точки зрения. Поистине неуемный спрос на военную продукцию во время военных действий может привести к сверхзанятости и острой инфляции, за которыми, после наступления мира и сокращения военных расходов, обычно следует экономический спад. Есть и такие экономисты, которые считают цикл чисто монетарным явлением. Когда правительство выпускает слишком много денег, возникает инфляционный бум; сравнительно небольшое количество денег ускоряет падение производства и рост безработицы. [2, c. 31]

Несмотря на такую множественность точек зрения, большинство экономистов считает, что фактором, непосредственно определяющим уровни произ­водства и занятости, является уровень общих, или совокупных, расходов. В экономике, ориентированной главным образом на рынок, предприятия производят товары и услуги только в том случае, если их можно выгодно продать. Попросту говоря, если общие расходы невелики, многим предприятиям невыгодно производить товары и услуги в больших объемах. Отсю­да низкий уровень производства, занятости и доходов. Более высокий уровень общих расходов означает, что рост производства приносит прибыль, поэтому произ­водство, занятость и доходы тоже будут возрастать. Когда в экономике возникает полная занятость, реальный объем продукции становится постоянным, а дополнительные расходы просто повышают уровень цен.

Не следует делать вывод, что все колебания деловой активности объясняются экономическими циклами одной стороны, существуют сезонные колебания деловой активности. Например, покупательский "бум" перед Рождеством и Пасхой ведет к значительным ежегодным колебаниям в темпах экономической активности, в особенности в розничной торговле сельское хозяйство, автомобильная промышленность, строительство в какой-то степени также подвержены сезонным колебаниям.

Деловая активность зависит и от долговременной тенденции в экономике, то есть от повышения или снижения экономической активности в течение длительного периода, например 25,50 или 100 лет.

Различные взгляды на причины циклических колебаний обусловливают и различные подходы к решению задачи по их регулированию. Несмотря на многообразие точек зрения на проблему антициклического регулирования, их можно свести к двум основ­ным подходам: кейнсианскому и классическому.

Антициклическое регулирование заключается в системе способов и методов воздействия на хозяйственную конъюнктуру и экономи­ческую деятельность, направленных на смягчение циклических ко­лебаний. При этом усилия государства имеют противоположное направление складывающейся экономической ситуации на каждой фазе экономического цикла.

Однако следует подчеркнуть два принципиальных положения. Несмотря на все усилия, государству не под силу преодолеть цик­лический характер экономического развития; оно в состоянии только сглаживать циклические колебания в целях поддержания экономической стабильности. Наконец, необходимо осознать и принять цикличность с ее кризисной фазой как неизбежность не только разрушения, но и созидания, ибо с ней связано восстановление макроэкономического равновесия в обновление экономического организма народного хозяйства.

Сторонники кейнсианства, ориентируясь на совокупный спрос, основное внимание уделяют регулирующей роли государства с его финансово-бюджетными инструментами, которые используются либо для сокращения или увеличения расходов, либо для манипулирования налоговыми ставками, сжатия или расширения системы налоговых льгот. При этом денежно-кредитная политика играет хотя и важную, но все-таки вспомогательную роль.

Государство, использующее кейнсианскую модель антициклического регулирования, в фазе кризиса и депрессии увеличивает государственные расходы, включая расходы на активизацию инвестиционной деятельности, и проводит политику «дешевых денег». В условиях подъема с целью не допустить «перегрева» эко­номики и тем самым сгладить пик перехода от подъема к спаду применяется тот же инструментарий, но уже с обратным знаком, направленный на сжатие, свертывание совокупного спроса.

Сторонники классического, или консервативного направления, концентрируют свое внимание на предложении. Речь идет об обеспечении задействования имеющихся ресурсов и создании условий для эффективного производства, отказывая в поддержке низкоэффективным производствам и секторам экономики и со­действуя свободе действия рыночных сил.

Основным инструментом становится денежно-кредитное регу­лирование. Предложение денег становится главным рычагом воз­действия на национальную экономику, средством борьбы с инфля­цией. Внимание уделяется не либерализации кредита, а кредитной рестрикции, т.е. проведению политики «дорогих денег» путем по­вышения процентных ставок, что должно содействовать борьбе с перенакоплением капитала. В качестве вспомогательного инстру­мента используется налогово-бюджетная политика. Проводится жесткая политика сокращения государственных расходов, а следо­вательно, сжатия прежде всего потребительского спроса. Налого­вая политика направлена на снижение налоговых ставок и степени прогрессивности налоговой шкалы. Причем первостепенность налоговых мероприятий адресуется предпринимательскому сектору. [6, c. 113]

В заключение следует заметить, что все страны с рыночной экономикой, несмотря на приверженность их правительств тем или иным моделям, концепциям развития, в своей практической деятельности по государственному регулированию национальной экономики прибегают к использованию и кейнсианских, и классических методов воздействия на рыночную конъюнктуру, экономическую деятельность в зависимости от решения задач краткосрочного или долгосрочного характера.

Для каждою этапа исторического развития рыночно-капиталистической экономики характерны определенные особенности как протекания самих экономических циклов, так и экономических кризисов, Это могут быть вялые подъемы и резкие, глубокие спады и, наоборот, вяло текущие спады и интенсивные, длительные подъемы.

Последняя треть XX в. ознаменовалась появлением новых специфических моментов в развитии экономических циклов:

1. синхронизация фаз экономических циклов в мировом мас­штабе, что привело к возрождению мировых кризисов с середины 70-х гг. и в начале 80-х и 90-х гг.;
2. возрождение классических циклов по их продолжительности;
3. переплетение, в той или иной форме и степени циклических кризисов со структурными и частичными кризисами;
4. возникновение стагфляционных явлений, что явилось принципиально новым феноменом для фаз кризиса и депрессии. Основную причину данного явления, очевидно, следует видеть в установлении все большего господства несовершенных рыночных структур в национальных экономиках, что и по­зволяет манипулировать ценами в сторону их повышения при одновременном свертывании производства, а следовательно, и предложения;
5. нарастание признаков углубления мирового финансового кризиса, что ставит на повестку дня проблему пересмотра принципов и механизмов функционирования финансового капитала.

1.2 Сущность и классификация кризиса

В развитой капиталистической экономике процесс воспроизводства национального продукта имеет следующую особенность: через определенные промежутки времени его нормальный ход прерывается кризисом (от греч. krisis — поворотный пункт, исход), что означает резкий перелом, тяжелое переходное состояние.

Кризис – это резкое ухудшение экономического состояния страны, проявляющееся в значительном спаде производства, нарушении сложившихся производственных связей, банкротства предприятий, рост безработицы и в итоге – в снижении жизненного уровня, благосостояния населения.

Все многообразие экономических кризисов можно классифицировать по трем разным основаниям.

По масштабам нарушения равновесия в хозяйственных системах.

Общие кризисы охватывают все национальное хозяйство.

Мировые кризисы определяются охватом как отдельных отраслей и сфер хозяйственной деятельности в мировом масштабе, так и всего мирового хозяйства.

Частичные распространяются на какую-либо одну сферу или отрасль экономики. Частичные кризисы сопряжены с падением экономической активности в рамках крупных сфер деятельности. В частности, речь идет о денежном обращении и кредитах, банковской системе, фондовом и валютном рынках. Так, финансовый кризис — глубокое расстройство государственных финансов. Оно проявляется в постоянных бюджетных дефицитах (когда расходы государства превышают его доходы). Крайним проявлением финансового краха является - неплатежеспособность государства по иностранным займам (во время мирового экономического кризиса 1929—1933 прекратили платежи по внешним займам Великобритания, Франция, Германия, Италия. В 1931 г. США на год отсрочили все платежи по внешним долгам). В августе 1998 г. финансовый кризис огромной силы разразился в России. [6, c. 86]

Денежно-кредитный кризис — потрясение денежно-кредитной системы. Происходит резкое сокращение коммерческого и банковского кредита, массовое изъятие вкладов и крах банков, погоня населения и предпринимателей за наличными деньгами, падение курсов акций и облигаций, а также снижение нормы банковского процента.

Валютный кризис выразился в ликвидации золотого стандарта в обращении на мировом рынке и обесценивании валюты отдельных стран (нехватка иностранных «твердых» валют, истощение валютных резервов в банках, падение валютных курсов).

Биржевой кризис — резкое снижение курсов ценных бумаг, значительное сокращение их эмиссий, глубокие спады в деятельности фондовой биржи.

Кризисные явления в экономике могут охватывать отдельные, но взаимосвязанные сферы, это — конвергентные кризисы. В таком случае изменению подвергаются параметры, характеризующие раз­витие конкретной сферы, отрасли экономики. В результате эти кризисы способны усиливать друг дру­га и в конце концов превращаться в так называемый системный кризис, охватывающий экономику в целом, что выражается в соответствующем изменении макроэкономических агрегатов.

Конвергентные кризисы могут существовать изолированно, не привлекая внимания, то есть в этом случае их присутствие в экономике выражается в снижении качество отдельных подсистем без суще­ственного влияния на макроэкономические показатели.

По регулярности нарушения равновесия в экономике.

Периодические кризисы повторяются регулярно через какие-то промежутки времени.

Циклические кризисы — это периодически повторяющиеся спады общественного производства, вызывающие парализацию деловой и трудовой активности (деятельности) во всех сферах народного хозяйства и дающие начало новому циклу хозяйственной деятельности.

Промежуточные кризисы — это спорадически возникающие спады общественного производства, которые на время прерывают стадии оживления и подъема национальной экономики. В отличие от циклических кризисов они не дают начало новому циклу, прерываются на каком-то этапе, носят локальный характер, являются менее глубокими и менее продолжительными.

 Нерегулярные кризисы имеют свои особые причины возникновения. Отраслевое потрясение охватывает одну из отраслей народного хозяйства и вызывается изменением структуры производства, рушением нормальных хозяйственных связей и др. Примером может служить приостановка производства текстильной промышленности в 1977 г.

Аграрный кризис — это резкое ухудшение сбыта сельскохозяйственной продукции (падение цен на сельскохозяйственную продукцию). Аграрные кризисы, как правило, вызываются сочетанием природных фак­торов, упущениями в организации труда, технической отсталостью, несовер­шенными системами землепользования и землевладения и т. п. Аграрные кризи­сы отличаются продолжительностью и антицикличностью.

Структурные кризисы связаны с постепенным и длительным на­растанием межотраслевых диспропорций в общественном произ­водстве (однобокое и уродливое развитие одних отраслей в ущерб другим, ухудшение положения в отдельных видах производства) и характеризуются несоответствием сложившейся структуры общественного производства изменившимся условиям эффек­тивного использования ресурсов. Они вызывают долговременные потрясения и требуют для своего разрешения относительно длительного периода адаптации к изменившимся условиям процесса общественного воспроизводства. Ярким примером мирового структурного кризиса может служить энергетический кризис, развившийся в середине 70-х гг., который потребовал более 5 лет для адаптации национальных экономик промышленно развитых стран к новой структуре цен на энергоносители.

Отраслевые кризисы характеризуются спадами производства и свертыванием хозяйственной деятельности в одной из отраслей промышленности, народного хозяйства. История таких кризисов наиболее полно прослеживается в угольной, сталелитейной, текстильной, судостроительной промышленности.

Сезонные кризисы обусловлены воздействием пригодно-климатических факторов, которые нарушают принятый ритм хозяйственной деятельности. В частности, задержка с наступлением весны может вызвать кризис в коммунальном хозяйстве из-за отсутствия топлива.

По характеру нарушения пропорций воспроизводства.

Здесь выделяются два их вида.

Кризис перепроизводства товаров — выпуск излишнего количества полезных вещей, не находящих сбыта.

Кризис недопроизводства товаров острая их нехватка для удовлетворения платежеспособного спроса населения.

1.3 Факторы, влияющие на течение кризисов

Первым фактором, повлиявшим на весь ход расширенного воспроизводства общественного продукта во второй половине XX в., стала научно-техническая революция. Под ее воздействием серьезно изменилось течение кризисов, и развились его новые виды. С одной стороны, НТР породила наукоемкие отрасли хозяйства, наиболее ус устойчивые при экономических колебаниях (микроэлектроника, роботостроение и др.). С другой же стороны, НТР породила структурные кризисы в традиционных отраслях промышленности, где преобладает простая (механическая) технология по переработке при родных веществ (угольная, черная металлургия, текстильная и т. п.)

Структурные потрясения являются гораздо более продолжительными. Застой и упадок старых индустриальных отраслей усугубляется не только их отставанием в техническом отношении, но и их низкой эффективностью, зачастую — убыточностью. Такое положение преодолевается, если отставшие отрасли обновляются на ос­нове новейшей высокоэффективной техники и технологии.

Кроме того, НТР значительно ускорила оборот основного капи­тала, его смену более совершенной техникой. Вследствие этого кризисы стали происходить чаще — не через 10—12, а через 5—6 лет.

Вторым фактором является активное вмешательство государ­ства в весь ход экономического цикла, с тем чтобы добиться боль­шей устойчивости хозяйственного развития.

Первую попытку преодолеть экономический кризис 1929—1933 гг. предпринял Франклин Рузвельт, избранный в 1933 г. президентом США. Проводимый им «новый курс» включал ряд решительных шагов по государственному регулированию национальной экономики.

В дальнейшем Запад накопил значительный опыт по проведению антициклической и антикризисной политики. В результате кризисы стали менее разрушительными. Циклы деловой активности нередко протекают без некоторых традиционных фаз, развиваются более равномерно — с меньшей глубиной спада и с меньшей высотой подъема.

В 1990-х годах существенно повлиял на устойчивый экономический рост новейший фактор — глобализация мировой экономики. Устойчивый рост хозяйства подавляющей части стран стал следствием усиления глобальной конкуренции и дальнейшего свободного развития внешних экономических связей государств. Большую роль в этом отношении играет опережающее расширение международной торговли, скорость роста которой значительно превышает темпы увеличения мирового совокупного продукта. 

Наличие кризисных явлений в экономике следует воспринимать со следующих позиций.

Во-первых, какое-то число кризисов в экономике является отражением (издержками) экономичес­кого развития, по аналогии с трением скольжения в механике, обеспечивающим перемещение тел в пространстве. Следовательно, кризисное явление может иметь отрицательное и положительное зна­чение.

Кризис — неотъемлемый элемент социальной эволюции и одно из основополагающих условий об­щественного прогресса. Экономическая система многоэлементна, поэтому точно предсказать ре­зультат постоянного взаимодействия ее составляющих практически невозможно.

Во-вторых, в экономике происходят кризисы-катастрофы. Это в основном кризисные явления, по­ражающие целиком экономическую систему и приводящие к значительным социальным потерям (вы­сокой безработице, гиперинфляции, сокращению сбережений, разрушению инновационного потен­циала страны, спаду производство, нарушению режима воспроизводства основного капитала, обес­ценению интеллектуальной и других видов собственности, сокращению потенциала финансовой, банковской сферы и т.д. [8, c. 92]

Экономические кризисы имеют две стороны. Одна из них — разрушительная. Она связана с решительным устранением сложившихся ненормальных пропорций в хозяйстве. Нередко большие излишки товаров варварски уничтожались.

Другая сторона - оздоровительная. Она неизбежна, поскольку во время депрессии падение цен делает производство невыгодным: оно не дает обычной, средней прибыли. Выходу из этого тупика помогает обновление основного капитала (его активной части — машин, оборудования). Это позволяет удешевить изготовление продукции, сделать ее в достаточной степени прибыльной.

2 АНАЛИЗ СТРУКТУРНОГО КРИЗИСА В МИРОВОЙ ЭКОНОМИКЕ ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА

2.1 Анализ мировых кризисов конца ХХ века

Современное состояние мировой экономики показывает необходимость углубления анализа протекания в ней за последнюю четверть прошлого века глобального структурного кризиса. С ним, с одной стороны, связан второй этап НТР и интенсифицированный ими совместно переход развитых стран на постиндустриальную структуру, а с другой стороны, тесно соприкасаются и перспективы формирования постиндустриальных основ в рамках мировой экономики в целом.

Этап глобализации, инициированный созданием постиндустриальности структурного состояния экономики развитых стран, с неизбежностью вынужденно будет проходить сквозь дальнейшую череду НТР, в том числе и пересекающуюся с глобальными структурными кризисами в соответствии с логикой длинноволновой динамики теперь уже постиндустриального развития. Последняя есть пока непознанная суть долгосрочной траектории становления постиндустриального содержания в мировой экономике в целом, и именно поэтому для повышения прогнозных функций макроэкономической политики национальных хозяйств требуется углубление анализа первого произошедшего на постиндустриальной базе наукоемких производств глобального структурного кризиса.

Между тем завершение XX столетия показало недостаточность проведенного параллельно развертыванию кризиса его анализа отечественной экономической наукой, а переход последней на базу методологии "Экономикс" еще более отдалил ее от полезных для практики выводов по произошедшей в мире модернизации. Подобное расхождение между принятой ныне в России за норму теоретической методологией и потребностями практики в прогрессивной модернизации экономики страны выразились в ряде существенно значимых моментов.

1. Оказалась непознанной общемировая природа начавшегося с середины 70-х годов структурно-экономического кризиса. Советская политэкономия не заметила его продолжения с момента резкого падения в 1985 году цен на мировом рынке нефти, касающегося развивающихся стран и самого СССР, посчитав кризис завершенным. Идеологическое господство в политэкономии помешало каузальному подходу перейти на новый уровень глубины анализа, в связи с чем не только оказалась не вычленена общемировая составляющая отечественного кризиса, но и сам анализ развития мировой экономики не выведен на уровень связанной с мировой природой кризиса спецификой его продолжения в развивающихся странах.
2. Особенность перехода структурного кризиса к оказавшимся "у разбитого корыта" развивающимся странам-экспортерам сырья на мировой рынок осталась не раскрытой и в силу ошибочного отождествления в каузальном анализе взлета мировых топливно-сырьевых цен как источника кризиса и его причин. В результате, возникшая параллельно кризису глобальная инновационная волна второго этапа НТР, давшая с открытием микропроцессора технологическую основу для развертывания структурного кризиса, осталась в анализе лишь на поверхностном уровне выделения появления наукоемких отраслей. Между тем связи НТР с экономической модернизацией системны, и именно микропроцессорный ее этап не только облегчил последствия приспособления к кризису и последующей модернизации экономики развитых стран, но и стал дополнительным источником перехода кризиса на уровень развивающихся стран. Последние с падением топливно-сырьевых цен оказались в ситуации одновременного сокращения источников доходов и отсутствия устойчиво прибыльных инвестиционных ниш, захваченных уже в ходе модернизационного приспособления к НТР развитыми странами.
3. Глубина перешедшего на развивающиеся страны структурного содержания общемирового кризиса не только непознаваема с позиций утвердившегося в современной российской экономической теории господства методологии "Экономикс", но и предполагает при отсутствии ее познания фатальное воспроизводство в дальнейшем причин отставания на новом, более высоком уровне. Относительно методологии "Экономикс" то, что позволительно для теории эволюции рыночной экономики развитых стран, вовсе оказывается недостаточным для выработки рекомендаций по экономической политике в хозяйствах развивающихся государств. Речь идет о возобладавшем чисто функциональном подходе к структурному кризису на базе курса "Экономикс", отождествившем этот кризис с "шоком предложения", а появившуюся структурную по содержанию стагфляцию с "инфляцией, вызванной нарушением механизма предложения", безотносительно природы этого нарушения и соответствующей инфляции издержек, на фазе спада. В такой трактовке кризиса невозможно обнаружить новую тенденцию развития мировой экономики в целом, направленную на постоянство структурной модернизации как новое качество структурных изменений национальных хозяйств по поиску источников реструктуризации своего статуса в глобальной системе мирохозяйственных связей. Эта тенденция имеет свой собственный источник появления как раз с момента переплетения структурного кризиса с волной НТР с соответствующим проанализированным советской политэкономией переплетением структурного и циклического кризисов в ходе утверждения господства постиндустриальной основы в экономической структуре развитых стран.
4. Тенденция к постоянству реструктуризации статусной роли национальных хозяйств в мировой экономике на базе структурной их модернизации вытекает как из эффекта произошедшей в ходе кризиса смены структурных соподчиненностей в экономической системе, так и из природы общемирового структурного кризиса (его причин). В первом случае речь идет о следствии выхода сферы услуг, призванной на индустриальном этапе господствующих в созидании благ технологий быть побочной сферой по отношению к производству основных материальных благ, на роль главной сферы притяжения труда, капитала и создаваемой совокупной ценности в национальном хозяйстве (ВНП). [11, c. 79]

В результате, сохранившись на незыблемо-вечном уровне дополнения к производственной деятельности по удовлетворению первичных материальных потребностей людей, сфера нематериальной деятельности радикально поменяла все структурные соподчиненности в содержательных аспектах факторов экономического роста. Так, мировой инновационный спрос на преобразующую в новшества деятельность по обработке информационных ресурсов стал исходным базовым структурным звеном в воспроизводстве национальных хозяйств, а информация - базовым их ресурсом, более важным для факторов роста, нежели прежняя сырьевая база индустриального производства. В структуре мировой экономики в целом постиндустриальность национального хозяйства стала определяться господством услуг в структуре последнего как общим фоном (базой) для возможности реальной постиндустриализации национального хозяйства в виде преобладания в нем создания интеллектуального капитала и организационных услуг преимущественно экспортной направленности. В структуре внутрифирменной деятельности организационная сфера по обработке и анализу информации стала играть роль решающих критериев роста конкурентоспособности фирмы в целом и ее продукции, заменив собою на этом месте индустриально-технологический критерий массового производства по максимизации выпуска за счет концентрации мощностей по переработке ресурсов.

Страны, не имеющие ни достаточную степень рыночного автоматизма по учету в динамике их национального хозяйства этих тенденций из-за неразвитости их экономики и отторжения их партнерства развитыми странами, ни своей собственной, альтернативной стандартно-рыночной концепции (базы) экономической теории, вынуждены будут последовательно понижать свой мировой экономический статус в череде постоянной реструктуризации еще и в силу особого содержания постиндустриальных тенденций развития мирового хозяйства. Речь идет о раскрывающемся через анализ природы структурного кризиса содержании структурной перестройки мирового хозяйства как о переходе отношений по капитализации на глобальный уровень.

Уровень мирохозяйственных отношений всегда является запаздывающим по отношению к тенденциям, разворачивающимся во внутринациональной экономической среде. Поэтому так же, как в период становления всеобщих правил рыночно-капиталистической игры он показывал ярчайший пример установления докапиталистической по сути вассально-колониальной зависимости стран, так и в постиндустриальном мире он только еще устанавливает "всеобще-капиталистические правила игры" (стандарты мирового уровня правовых и финансово-экономических институтов). Последние структурируют уже целые страны и блоки взаимосвязанных между ними производственных цепочек как персонификаторов физического и механического труда по отношению к передовым носителям технологических процессов интеллектуально-преобразующего капитала.

Решающую роль в инициации подобной реструктуризации в рамках мировой экономики как раз и сыграл общемировой структурный кризис. При этом причиной кризиса явился не предопределенный предшествующим массовым ресурсорасточительным нефтехимическим применением базового сырья индустриального производства взлет соответствующих цен на мировом рынке, как это трактовалось ранее, а преодолеваемая с помощью данного источника кризиса глубинная его основа в виде макроэкономического кризиса в непроизводительных по условиям интеллектуально-информационного направления первого этапа НТР 50-х годов сферах применения трудовых ресурсов. Перераспределение последних в сферу производства компьютерно-технологических способов обработки информации, показывающее связь НТР 50-х и 70-х годов как этапов единого по содержанию процесса, стало началом глобальной реструктуризации с постоянной ныне целью экономии ресурсов на мегауровне мировой экономики в целом.

Реструктуризация межотраслевых связей по преимущественной направленности топливно-сырьевой индустриальной базы на новые наукоемкие технологии уменьшением зависимости экономики от степени потребления данных ресурсов в структуре создаваемого ВНП (ресурсоемкости продукта) стала разрешающим кризис способом только для развитых стран, а само развертывание реструктуризации перешло на уровень отношений по поиску дальнейших "блуждающих" ядер развития постиндустриальности. Для поиска новых устойчиво прибыльных сфер инвестирования как раз и потребовался этап закрепления "интеллектуальной ренты" за развитыми странами ее получателями, причем подобная глобальная реструктуризация на передельно-стоимостной основе движения финансовых потоков предопределена отсутствием технологической базы производственных процессов в рамках мировой экономики в целом. До тех пор, пока технология постиндустриальности не доведена до прямого участия подавляющей части домохозяйств в рамках производственных связей с их контрагентами из любой точки планеты, мировая экономика будет обнаруживать преимущественно передельные стороны реструктуризации национальных хозяйств, в которых патерналистские способности государственного управления агентами выступают решающими критериями их потенций занять какое-либо перспективное лидирующее место в мировой статусно-рыночной конкуренции. В этой связи возрождающийся интерес к природно-сырьевым богатствам национальных территорий есть не более чем интерес к переделу между развитыми странами сфер контроля за мировыми источниками сырья, никогда не адекватный равноправному партнерству.

Постоянство глобальной реструктуризации экономических взаимосвязей микро- и макроагентов вытекает из перспективы очерченной НТР сферы дальнейшей познавательно-преобразующей деятельности человеческой цивилизации в целом. Речь идет об освоении выходящего за пределы планеты космического пространства и взаимообусловленным этим самопознанием как индивидов так и сообществ людей-преобразователей. Крупнейшим парадоксом самоуничтожения выглядит в этом свете вся посткоммунистическая эпоха развития российской экономики и ее экономической теории, поскольку одним из перспективных "ноу-хау"-инструментариев для дальнейших кардинальных открытий выступает как раз отброшенный в ходе реформ системно-диалектический метод марксистской теории с его каузальной основой анализа. Последний, в отличие от факторно-функционального анализа, более пригоден в качестве средства выдвижения вероятностных гипотез, средством доказательства или опровержения которых только и способен служить перенятый из зарубежной методологии инструментарий исследования.

Дело здесь в том, что впервые за всю историю человечества ответственными за кардинальные открытия НТР стали три наиболее общие фундаментальные науки - философия в части относящейся к ней формальной логики, физическая квантовая механика и математика (теория систем и обработка данных). Их интегративное действие явилось исходной точкой отсчета НТР, а основные перспективные сферы новых НТР уже первично очерчены специалистами квантовой механики в виде четырех непознанных квантовых явлений за пределами физики. И если среди трех из них (квантовый компьютер Фейнмана, изучение бессознательного, а также биология, поведение животных и работа мозга) в последнем упомянутом направлении ныне создаются генетикой предпосылки к кластеризации открытий в новый этап НТР с включением в последний блока ответственных за его реализацию индустриальных отраслей, то четвертое направление - теория социальных процессов - напрямую касается гуманитарных наук.
Структурный кризис своим глобальным экологическим последствием в этой связи как раз и показывает резкий рост потребностей в усилении прогнозных функций определения последствий различных вариантов развития цивилизации, в которых диалектическая логика способна благодаря очищенному от догматизма принципу системности подхода к анализу явлений выступить прогнозно-опережающим предсказателем многих открытий. Безусловно, смена решающего критерия эффективности человеческого капитала знаний с "ноу-хау" на "ноу-вот" ("знаю-что") должна пройти этап появления технологических новинок магнитно-притягивающего блоки диалектической логики компьютерного распознавания в текстовых символах описания процессов различными науками, подверженных наличию подобной логической закономерности. Однако возможности временного нетехнологического анализа и выдвижения опережающих прогнозных гипотез взаимосвязи явлений имеются, вероятно, уже сейчас (например, исходя из данной логики, несложно было высказать вероятностный прогноз о связи землетрясений с атмосферным давлением над данной территорией, не дожидаясь, пока специалисты естественных наук эволюционным путем выдвинут эту гипотезу на базе своих теорий). На подобную перспективу указывает и распространение постмодернистской философии, ломающей привычные рамки стереотипов кропотливо-медленного эволюционного мышления, поскольку опережающий прогноз, проверяемый затем на принцип отсутствия "лысенковщины", способен не только экономить время разработки новшеств, но и сделать ранее бесперспективную страну средоточием потоков мировой "интеллектуальной ренты" за предлагаемую череду прогнозных "ноу-вот".

Сохраняется в этой связи и самостоятельный аспект полезности диалектической логики в рамках самой теории квантовой механики и современного этапа компьютеризации. Относительно последнего одним из вероятностных последствий применения новых магнитно-компьютерных технологий распознавания закономерностей диалектической логики в анализируемых текстах может стать структурный кризис содержания компьютерной деятельности, связанный с перегрузкой баз данных непроизводительной по новым условиям производственно-компьтерного труда информацией потребительского характера предоставляемых через сеть услуг.

В рамках же квантовой механики, требующей, возможно, структуризации по принципу химической таблицы, даже на уровне дилетантства, но в соответствии с диалектической логикой можно предположить преувеличенность вывода квантовой физики о вечности самовоспроизводства Вселенной. А это уже способно на уровне гипотез революционизировать представление о материальном более высокого порядка (уровня) по отношению к планете как об однозначно материальном, а не идеальном объекте. Известное из религии выражение о боге как образе и подобии человека способно в этом случае перейти с абстрактно-идеального на уровень материально осмысленного и физически очерченного. При хотя бы приблизительном отражении подобной логикой реалий непознанной пока действительности Вселенной как "живого" развивающегося организма с помощью одних областей разделенных между собой наук можно будет прочитать заложенный в других науках и "генетический код" объяснения реальных процессов. Причем, например, не только материальное может оказаться лишь формой развития идеального более высокого уровня охвата одной системой другую, но и непознаваемая на уровне физической материи человеческая "душа" вполне может получить доказательную базу своего существования на уровне развития ... "истории человечества как приблизительного смыслового аналога души этого более высокого по уровню охвата глобальных системных связей развивающегося организма".
Конечно, последние из гипотетических построений пока не имеют базы для их подтверждения или опровержения, но то, что порой выступало как сумасшедшее и абсурдное, порой в дальнейшей эволюции знаний находило свое подтверждение и утверждение. Структурный кризис конца XX столетия как раз и дает главный урок человечеству в виде потребностей к экономии ресурсов ради ускорения познания явлений перед глобальным освоением человечеством космического пространства.

2.2 Тенденции развития структурных кризисов

Ключевой проблемой современного человечества является его нарастающее разделение, имеющее многоуровневый характер, идущее одновременно по целому ряду признаков. В конце XIX - начале ХХ века человечество достигло исключительно высокой для тогдашнего уровня развития интеграции. Эта интеграция, устранив внутренние барьеры на рынках, предельно (вплоть до развязывания мировой войны) обострила конкуренцию между наиболее развитыми странами и привела к глубокой сегментации человечества.

Весь мировой экономический рост после Второй Мировой войны опирался на постепенное изживание этой сегментации, пока победа Запада в "холодной войне" не покончила с ней окончательно.

Однако новое устранение барьеров на мировых рынках (модные сопоставления глубины интеграции начала и конца ХХ века некорректны, так как в конце его наиболее значимой была интеграция на рынке услуг, зачаточном в его начале) породило новые комплексы неодолимых проблем и, соответственно, новую волну сегментации.

Она еще только начинается, и ее ход - и тем более последствия - нуждаются в тщательном анализе, но уже ясно, что старая модель "роста за счет интеграции", обеспечивавшая развитие человечества в течение всего послевоенного периода, исчерпана. Пока не будет сформирована новая модель развития (а это делается ощупью и, соответственно, медленно и непоследовательно), о высоких темпах развития и тем более об устойчивом росте, - хотя бы для развитых стран, образующих основную часть мировой экономики, - придется забыть. Сегментация человечества идет сразу в нескольких направлениях, по нескольким критериям. [2, c. 122]

На поверхности лежит разделение между успешно развивающимися и неразвитыми странами ("между богатыми и бедными", "между золотым миллиардом и пока двумя, а завтра больше миллиардами, заживо сжигаемыми в топке процветания западной цивилизации"). Прогресс Запада и успешных стран Азии слишком заметен на фоне вымирающей Африки, содрогающейся в конвульсиях Латинской Америки, стагнирующей уже второе десятилетие Японии, деградирующих Юго-Восточной Европы и постсоветского пространства.

Не позже начала 90-х годов разрыв между развитыми странами и остальным миром окончательно принял технологический характер: современные технологии слишком сложны и дороги, чтобы их могли не то что создавать, но даже применять относительно неразвитые страны. Это лишает их самой возможности эффективно работать - и, следовательно, лишает их будущего в условиях глобальной конкуренции.

Развитые страны осознают эту проблему преимущественно через призму "цифрового неравенства", которое ограничивает рынки сбыта производимой ими (точнее, их корпорациями) сложной и потому дорогой высокотехнологичной продукции, а следовательно - и возможности их технологического прогресса. Однако на деле проблема глубже: рост эффективности информационных технологий привел к классическому "кризису перепроизводства" информационных (в широком смысле слова) услуг. Их объем слишком велик даже для глобальных рынков. Именно это - наиболее глубокая причина системного структурного кризиса, охватившего сейчас экономики развитых стран и мировую экономику в целом.

Расширение же глобальных рынков сдерживается не только бедностью большинства населения развивающихся стран, но и культурным барьером: технологии пропаганды и даже обработки информации, разработанные для одной цивилизационной парадигмы, не воспринимаются в рамках другой. Результат - сокращение притока ресурсов для дальнейшего прогресса информационных технологий Запада.

Естественно, развитые страны будут прилагать все усилия для если не разрешения, то по крайней мере смягчения этого кризиса, которое не только лишает их перспектив сохранения безусловного мирового лидерства (из-за сокращения финансирования развития технологий), но и порождает значительные внутренние проблемы, уже запустив процесс маргинализации части среднего класса - процесс превращения "общества двух третей" в "общество половины".

В краткосрочном плане кризис будут пытаться изжить в первую очередь попытками стимулирования развития бедных стран в типичном гуманитарно-ооновском стиле. Их прямое противоречие текущим интересам практически всех ключевых сил развитых стран и исключительная сложность самой задачи обрекает их на неудачу.

Среднесрочными мерами решения проблемы станут прежде всего попытки стимулирования "культурной экспансии" развитых стран для расширения информационных рынков за счет снятия "культурного барьера". Практика показывает, что подобные действия, поневоле посягая на цивилизационную идентичность осваиваемых обществ, ведут к разрушению слабых обществ и конфронтации Запада с сильными.

Поэтому они неразрывно связаны с другим среднесрочным способом смягчения кризиса - с нагнетанием в мире военно-политической напряженности для стимулирования военных научно-технологических разработок (которые, как это ни печально, служат наиболее эффективным методом государственного стимулирования науки и технологий).

В конечном счете все эти подходы недостаточны. Наиболее вероятный путь изживания кризиса (если забыть об апокалиптических прогнозах сравнительно безболезненной эвтаназии незападных цивилизаций - по аналогии с современной Африкой и завтрашней Россией - качественное удешевление и упрощение современных технологий. Однако вопрос об областях применения этих "закрывающих" технологий (они "закроют" не только отрасли, но и, соответственно, целые страны), темпах их распространения и характере влияния на конкретный рисунок международной конкуренции остается открытым.

Появление и превращение в значимый фактор международной конкуренции такого явления, как "культурный барьер", делает все более очевидным ответ на другой вопрос, поставленный еще Тойнби. Разделение человечества идет не только по используемым технологиям и уровню благосостояния, но и по цивилизационному признаку.

Социализм и капитализм конкурировали в рамках единой культурно-цивилизационной парадигмы, и силовое поле, создаваемое биполярным противостоянием, удерживало в ее рамках все остальное человечество, оказывая на него мощное преобразующее влияние. Исчезновение биполярной системы уничтожило это силовое поле, высвободив сразу две цивилизационно-культурных инициативы: исламскую, несущую мощный социальный заряд, и китайскую. (Существенно, что в силу сочетания традиций с демографическим регулированием мальчиков рождается почти на 15% больше, чем девочек, что способствует повышению общего уровня агрессивности китайского общества, выливающейся при эффективном управлении во внешнюю экспансию).

Мировая конкуренция стремительно приобретает характер конкуренции между цивилизациями - и кошмарный смысл этого обыденного факта еще только начинает осознаваться человечеством. Проще всего понять его по аналогии с межнациональными конфликтами, разжигание которых является преступлением особой тяжести в силу их иррациональности: их сложно погасить, так как стороны существуют в разных системах ценностей и потому не могут договориться.

Участники конкуренции между цивилизациями разделены еще глубже, чем стороны межнационального конфликта. Они не только преследуют разные цели разными методами, но и не могут понять ценности, цели и методы друг друга. Финансовая экспансия Запада, этническая - Китая и религиозная - ислама не просто развертываются в разных плоскостях; они не принимают друг друга как глубоко чуждое явление, враждебное не в силу различного отношения к ключевому вопросу всякого общественного развития - вопросу о власти, - но в силу самого своего образа жизни. Компромисс возможен только в случае изменения образа жизни, то есть уничтожения как цивилизации.

Такая конкуренция не просто осуществляется по отношению к каждому ее участнику методами, являющимися для него внесистемными и потому носящими болезненный и разрушительный характер; она носит бескопромиссный характер и нарастает даже при видимом равенстве сил и отсутствию шансов на чей-либо значимый успех.

Она иррациональна - и потому опасна и разрушительна. Каждая из трех великих цивилизаций, проникая в другую, не обогащает, но разъедает и подрывает ее (классические примеры - этнический раскол американского общества и имманентная шаткость прозападных режимов в исламских странах).

Возможно, ислам уже в ближайшее десятилетие станет "ледоколом" Китая по отношению к Западу подобно тому, как гитлеровская Германия и, в конечном счете, сталинский СССР стали "ледоколом" рузвельтовских США по отношению к Европе.

Вместе с тем рассмотрение традиционного мирового "треугольника цивилизационных сил" (Запад - ислам - Китай) становится все менее достаточным. Похоже, мы присутствуем при еще более драматическом, чем столкновение западной и исламской цивилизаций, акте начала разделения Запада, - при начале расхождения между ЕС и США.

Действительно ожесточенная экономическая конкуренция играет здесь безусловно подчиненную роль: пагубная для европейской экономики агрессия против Югославии и события 11 сентября, когда ЕС спасал американскую финансовую систему, достаточно убедительно доказывают, что для европейцев теснота экономических связей с США решительно доминирует над экономической же конкуренцией с ними.

Происходящее размежевание, видное в мириаде мелких деталей, но более всего в различном отношении к Ираку, свидетельствует не о политическом, но о значительно более тонком и одновременно более глубоком мировоззренческом, ценностном расхождении двух обществ.

Американское ориентировано прежде всего на обеспечение собственной конкурентоспособности. Правило, мешающее ему достигать эту цель, искренне воспринимается как устарелое недоразумение и отбрасывается. США - боксер, который не пользуется на ринге ножом не потому, что это не принято, а потому, что за это засчитают поражение.

Европейское же общество стремится жить по установленному своду принципов (надо отметить, в целом разумных и гуманных), обеспечивающих ему наиболее комфортную и благополучную жизнь. Это обрекает его на пассивность, догматичность, коллаборационизм - вчера перед лицом "советской угрозы", сегодня перед лицом склонного к экспансии ислама - и относительную слабость в мировой конкуренции.

Однако заранее списывать Европу со счетов, даже с учетом ее внутренней неэффективности и разнородности, было бы глубокой ошибкой. Не стоит забывать, что ее коллаборационизм и склонность к уклонению от конфликтов могут привести ее на тот самый холм, с которого процветающая обезьяна китайской стратагемы вот уже несколько тысячелетий наблюдает за схваткой сменяющихся тигров.

При оценке конкурентоспособности цивилизаций важно учитывать, что современные технологии парадоксально придают новую жизнеспособность архаичным социальным организмам, которые:

* в силу архаичности или примитивности не воспринимают многие разрушительные технологии, разработанные для сдерживания современных социальных механизмов (так, традиции - лучшее оружие против пропаганды), и защищены от ряда современных вызовов (так, пренебрежение правами человека позволяет запретительно жестоко карать за наркоторговлю и оргпреступность);

* эффективно использует современные технологии;

* получают стремительно расширяющуюся социальную базу в силу возникновения технологического разрыва между обществами и внутри развитых обществ и увеличения в силу этого доли людей, не имеющих жизненных и социальных перспектив (так, в частности, ислам стремительно занимает нишу, освобожденную коммунизмом как его течением, принимая на себя его социально-психологическую функцию стремления к справедливости).

Ухудшение конъюнктуры ужесточает конкуренцию: в эпоху процветания она ведется за лишний кусок, в эпоху кризисов - за выживание. Глобальная экономика 90-х годов - эпохи бурного процветания развитых стран за счет переваривания ресурсов социалистической системы - была и эпохой глобальной конкуренции.

Экономическая интеграция и снятие барьеров на рынках, дошедшие в эпоху глобализации до своего логического завершения, сделали глобальную конкуренцию всеобъемлющей и всепроникающей и превратили ее в ее собственную противоположность - из инструмента воспитания, развития и стимулирования неэффективных экономик она превратилась в орудие их массового уничтожения. [7, c. 31]

На глобальных рынках, лишенных внутренних барьеров (как между регионами мира, так и между торгуемыми благами), в силу их естественного развития появились глобальные монополии, которые немедленно начали загнивать. Плоды этого загнивания первоначально удалось отбросить в более слабые, развивающиеся страны, но уже с весны 2000 года неблагополучие охватило и развитые экономики.

Другое проявление загнивания глобального монополизма - прекращение автоматического ослабления основных проблем человечества (бедности, неграмотности, болезней, дискриминации, загрязнения окружающей среды) по мере механического увеличения богатств. 90-е годы стали первым десятилетием новейшей истории, когда экономические успехи человечества "в целом" сопровождались серьезным усугублением его проблем. Это внятно свидетельствовало об объективной необходимости смены парадигмы развития человечества.

Данные тревожные симптомы проявлялись на подъеме мировой экономики. В ближайшие годы ухудшения мировой конъюнктуры следует ожидать ужесточения глобальной конкуренции и приобретения ей более разрушительного (для слабых) характера.

В свете этого прогнозы двукратного роста мирового потребления энергоресурсов к 2020 году (и, соответственно, угрозы их дефицита) - признак не столько самого этого роста, сколько высокой вероятности разрушения экономик стран Юго-Восточной Азии, на долю которых приходится основная доля прироста энергопотребления, их стратегическими более развитыми конкурентами.

Общее следствие ужесточения конкуренции - сужение возможности более слабых участников. Любое менее эффективное производство будет уничтожаться и утрачиваться; соответственно, в конкуренции смогут участвовать обладатели либо наивысшей эффективности производства, либо уникальных преимуществ (в первую очередь ресурсов).

На глобальных рынках подобное ужесточение конкуренции означало бы физическое устранение большей половины человечества как занятого в заведомо неэффективных производствах. Заведомая нереальность столь значимой катастрофы живого организма, каким является человечество, заставляет предположить, что выход будет найден. Его наиболее вероятное направление - переход от глобализации к регионализации, то есть от формирования единого общемирового рынка к созданию системы региональных рынков, разделенных не столько естественными, сколько политико-административными границами. В их рамках в силу снижения остроты конкуренции смогут не только существовать, но и развиваться относительно менее эффективные общества.

Переход к регионализации будет длительным и сложным. Кроме того, чем слабее будут общества того или иного региона, тем более проницаемыми будут его экономические границы для глобальной конкуренции, - и тем менее эффективной будет регионализация.

Другое направление ужесточения глобальной конкуренции - дополнение конкуренции на рынках сбыта более жесткой конкуренцией на рынках ресурсов. Наша страна столкнулась с ней, когда обнаружила, что способность производить лучшие в мире, например, военные самолеты не значит ничего без способности обеспечить для соответствующих производств необходимые людские, финансовые и материальные ресурсы, стремительно перетекающие в иные сферы производства.

Выяснилось, например, что без серьезных усилий со стороны государства произвести из отличного металла просто хорошую машину невозможно: этот способ использования металла относительно менее эффективен, чем используемый конкурирующими производствами - и, значит, металл достанется им. То же и с финансами (16), и с технологиями, и с рабочей силой (включая управленцев и интеллектуалов). Россия все еще располагает двумя уникальными преимуществами: пространством, позволяющим обеспечить необходимую мировой торговле трансъевразийскую железнодорожную магистраль, и минеральными ресурсами, являющимися последней на нашей планете нетронутой природной кладовой. Общее ужесточение конкуренции за ресурсы развития означает, что нашему обществу уже в ближайшее время предстоит доказывать по меньшей мере основным участникам глобальной конкуренции, если не свою способность использовать эти ресурсы, то хотя бы свою возможность ими владеть.

Наше право на владение уникальной возможностью создания трансъевразийской железнодорожной магистрали поставлено под сомнение укоренением американского влияния в Средней Азии. Несмотря на стратегическое соперничество, США и Китай могут договориться о маршруте железнодорожного транзита, огибающего территорию России, - не из вредности, но из экономической целесообразности и понятного стремления избежать социальной деградации и политико-управленческого хаоса, нарастающих на этой территории. В этом случае Россия лишится важнейшего интегрирующего фактора и из моста между Европой и Юго-Восточной Азией, которым она сейчас потенциально является, превратится в совокупность никому не нужных третьестепенных окраин участников глобальной конкуренции.

Освоение природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока под международным, а не российским контролем и вовсе является открытой темой дискуссий американских специалистов по меньшей мере с 1996 года. При этом обобщение картин идеального мироустройства, к которому неявно (а зачастую и неосознанно) стремятся ключевые участники международной конкуренции, дает примерно одинаковую схему. По ней власть российского государства ограничена европейской частью России (17), в которой сформировано вполне европейское по внешнему антуражу государство - своего рода гибрид Португалии и Польши. Природные же ресурсы Сибири и Дальнего Востока находятся под внешним контролем и эксплуатируются авторами соответствующего подхода.

Транснациональные корпорации даже готовы платить налоги через Москву - частью ради поддержания относительной цивилизованности в лишающейся источников существования "Московии", частью в силу заведомо более выгодных условий ведения бизнеса.

Существенно, что крупные российские корпорации, уже вынужденные принимать решения на основе своего позиционирования в поле описанных интересов, как правило, ориентируются в качестве наиболее предпочтительных на интересы Запада - не только как наиболее близкого цивилизационно, но и как единственного участника глобальной конкуренции, ориентированного на развитие бизнеса. Предстоящее столкновение интересов Запада (США и ЕС, вероятно, будут действовать порознь), Китая и исламской цивилизации на территории России должно как минимум регулироваться, направляться и балансироваться российским государством, которое одно из участников конкуренции способно осознавать специфику осваиваемой территории. Без этого столкновение станет не только стихийным, но и неадекватным характеру спорных ресурсов и сможет стать разрушительным не только для нашего общества, но и для всего человечества.

Важный и недооцениваемый фактор конкуренции за ресурсы - изменение климата. Его масштабы, скорость и причинность еще долго будут оставаться полем дискуссий, но наличие его изменений сознает любой человек с не отшибленной преобразованиями памятью.

Изменение климата создаст угрозу уничтожения для многих благополучных обществ, обладающих значительными ресурсами и способными использовать их для изъятия "климатической ренты" у слабых обществ, которые изменение климата переместит в более благоприятные условия. К первым относятся, например, США и многие исламские государства, ко вторым - например, Россия.

Важный фактор глобальной конкуренции - расширение спектра ее субъектов, в том числе и за счет труднонаблюдаемых и даже вовсе не поддающихся наблюдению структур.

Так, весомой надгосударственной силой уже давно стали транснациональные корпорации. Как правило, они стремятся к реализации интересов "страны базирования" (то есть места расположения их штаб-квартиры). Вместе с тем они занимают в мировой экономике "положение сильного", соответствующее положению США среди других стран, в силу чего их интересы, идеология и стиль ведения конкуренции наиболее близки к американским. Важно и то, что США создали наиболее совершенный механизм симбиоза крупных корпораций с государством, в силу чего их политика и интересы если и не совпадают, то, во всяком случае, дополняют друг друга наиболее гармоничным образом.

При этом значительная часть транснациональных корпораций (особенно действующих в сфере финансов) действует в рамках далеко не всегда формализованных и часто принципиально не поддающихся наблюдению групп и союзов. В сочетании со слабостью системы наблюдения за мировой экономикой и транснациональным бизнесом в целом это в большинстве случаев делает последнего неуязвимым для национальных и международных бюрократий "невидимкой".

Субъектом мировой конкуренции становятся отдельные регионы тех или иных стран, которые в силу обладания значимыми ресурсами и эффективного управления оказываются более успешными, чем их страны в целом, и фактически действуют самостоятельно.

Значительную, хотя и скрытую роль в современной конкуренции играют разнообразные структуры, действующие внеэкономическими методами (многие из них стремятся даже не к прибыли, но к власти или влиянию в чистом виде). Это религиозные и преступные организации, а также структуры, ориентированные на решение отдельных проблем (как, например, антиглобалистское и экологические движения).

В эту же группу организаций входят спецслужбы ряда стран (в том числе и развитых, и наиболее развитых), обладающие значительной степенью самостоятельности. Источником этой самостоятельности является, во-первых, распространенная более широко, чем это может быть признано, практика "самофинансирования спецопераций" (во многом подпитывающая мировую наркоторговлю, нелегальную торговлю оружием и технологиями) и, во-вторых, реализация слишком деликатных и не поддающихся огласке интересов не допускающих огласки методами (причем эти интересы носят как национальный, так и частный характер, включая интересы корпораций и частные интересы высших лиц соответствующих государств и спецслужб).

Упрощение процесса коммуникаций, позволившее создавать весьма эффективные сетевые структуры, распределенные не только в географическом, но и в правовом отношении (что позволяет минимизировать и юридический риск), резко повысило влиятельность всех негосударственных участников мировой конкуренции.

Более того: оно впервые позволило оказывать весьма значительное влияние на общество и отдельно взятому, не образующему никакой организации человеку, без них обреченному на полное бессилие (классическим, хотя и крайним примером является случай Унабомбера).

Новая структура конкуренции, определяющая и будущая определять в ближайшие годы мировую среду, в которой будет существовать Россия, практически не подвергается анализу. Между тем применение стандартных подходов исключает из рассмотрения целый ряд важных субъектов этой конкуренции и в результате делает неадекватным как анализ, так и получаемые на его основе выводы.

Современная глобальная конкуренция (частным, хотя и фундаментальным, структурирующим случаем которой является конкуренция между цивилизациями), ведется разнородными субъектами, существующими в различных плоскостях, преследующими несопоставимые цели и действующими разнородными методами. В силу фундаментальных различий в системе ценностей и образе действия они не способны понять друг друга, а значит - прийти к долгосрочному (не тактическому, заключаемому ради достижения локальной цели) соглашению.

Общим знаменателем, к которому сводятся их усилия, является влияние на развитие человечества. В бизнесе эту роль выполняет прибыль, но глобальная конкуренция носит надэкономический характер и ведется за навязывание миру своей модели развития. Материальные блага оказываются естественным результатом окончательного успеха и приятным, но всего лишь побочным следствием успеха частичного. В этом современная глобальная конкуренция напоминает биологическую: ее смыслом является экспансия в чистом виде.

При сопоставлении сил участников конкуренции следует ориентироваться не столько на масштаб их деятельности (хотя он сам по себе служит важным ресурсом - залогом устойчивости), сколько на масштаб "ликвидных", высвобождаемых ресурсов. Учитывать надо все ресурсы, в том числе организационные, интеллектуальные и коммуникативные, которые участник конкуренции может высвободить для участия в ней в различные моменты и на различные сроки.

Незаменимыми ресурсами являются обладание технологиями и склонность к агрессии (стратегическая оборона - единственный гарантированный путь к поражению).

Распространение технологий формирования сознания подорвало эффективность не приспособленных к ним общественных и корпоративных систем управления. Их общими пороками стали самопрограммирование, отрыв от реальности, сосредоточение на пропаганде вместо решения реальных проблем и отгораживание от общества.

Однако вызов, брошенный им технологиями формирования сознания не менее десятилетия назад, не мог остаться безответным и уже породил стремление к восстановлению внутренней целостности управляемого общества хотя бы по отдельным значимым параметрам.

Это стремление порождает усиление процессов делегирования ответственности и перенос внимания управленческой науки с трансформации традиционных пирамидальных организационных структур в конструирование независимых сетевых структур. Управление последними осуществляется не столько прямыми воздействиями, сколько изменения среды их функционирования (в первую очередь информационной и финансовой компонент этой среды).

Предельное выражение этой тенденции - попытки разработки теории эвристического управления (в противовес обычному, основанному на формальной логике).

Вместе с тем нельзя исключить, что, наряду с осознанным совершенствованием систем управления людьми, происходит и их стихийная эволюция как некоторых целостностей, элементами которых являются образующие их чиновники и, что не обязательно, управляемые структуры. Аналогии между функционированием организаций и живых организмов достаточно очевидны и подкрепляют тот факт, что многие эффективные действия организаций, обеспечивающие достижение стоящих перед ними целей, не осознаются не только сотрудниками, но даже и руководителями этих организаций.

Принятие гипотезы о формировании в организациях (и тем более - в обществах) надличностного "коллективного разума" позволяет предположить, что распространение технологий формирования сознания является не вызовом ему, но средством повышения его эффективности, важным этапом его саморазвития. В этом случае устаревшие технологии управления, не соответствующие указанным технологиям, будут сметены не просто в силу своей неэффективности, но как оковы, мешающие самореализации коллективного разума.

Скорость их замены новыми технологиями управления, не просто сохраняющими эффективность в условиях массового и хаотического применения технологий формирования сознания, но и использующего их для повышения своей эффективности, станет одним из ключевых факторов конкурентоспособности уже в ближайшем десятилетии.

В ближайшее десятилетие первичным условием конкурентоспособности того или иного общества станет уже не эффективность государственного управления, как сейчас, но сохранение и углубление самой общественной идентичности. Особую роль будет играть совершенствование и поддержание устойчивой системы общественных ценностей, действенно мотивирующих общество к достижению успеха в глобальной конкуренции.

Общество, не сознающее себя как обособленная целостность, участвующая в жестокой конкуренции, равно как и общество, господствующая в котором система мотивации не ориентирована на коллективный успех в этой конкуренции, обречены на поражение и в конечном счете - на деструкцию.

Пример тому дает не только СССР, но и множество "конченых стран", еще четверть века назад представлявших собой хотя и не самые развитые, но все же стабильные, единые и обладающие определенными позитивными перспективами территории. [8, c. 143]

Самоидентификация советского народа, базировавшаяся на чудовищных жертвах гражданской и Великой Отечественной войн, а также на коллективном успехе в период "оттепели" (социальный, технологический и идеологический прорыв, символом которого стал полет Ю.Гагарина), разрушилась в период горбачевской "катастройки". Сегодня российское общество стоит перед необходимостью обретения новой самоидентификации, что, как показывает история, отнюдь не представляет собой принципиально неразрешимой задачи.

Так, самоидентификация американского общества была подорвана не только перед гражданской войной 1861-1865 годов, но и совсем недавно - в конце 60-х (когда обращенный к Никсону лозунг "объедините нас!" был не только предвыборным преувеличением).

Восстановление самоидентификации российского общества, "обретение субъектности", нужда в которой остро ощущается уже сейчас, может идти только на базе идеи "конструктивного реванша" в глобальной конкуренции и путем глубокой реидеологизации общества. Идеология одна способна соединить социальные и национальные группы в единый коллектив, сплоченно участвующий в мировой битве за рынки и ресурсы, а в конечном счете - за перспективу. Она же - единственный генератор энтузиазма, удесятеряющего как физические и административные, так и интеллектуальные силы общества.

Идеология решительно отличается от религии и национализма открытостью, готовностью использовать в качестве ресурса максимальное количество потенциальных союзников, стремлением никого из них не отталкивать в объятия конкурентов по формальным признакам. Возникнув первоначально в социальном качестве, как орудие классового самосознания и классовой борьбы, идеология по мере развития общественных отношений расширилась до понятия "образа жизни", блестяще реализованного в США и не до конца - в советском обществе. "Образ жизни" как идеология позволяет свести отторгаемых членов общества к содержательному минимуму, к тем, кто действительно несовместим с целями и ценностями этого общества. Тем самым, обеспечивая наибольшую целостность, идеология обеспечивает и наиболее полное использование человеческих ресурсов данного общества.

Одна из фундаментальных причин успешности США - именно исключительная идеологизированность американского общества. Еще в 1837 году начинающий политик А.Линкольн впервые выдвинул тезис о необходимости "политической религии", почитающей Конституцию и законы США как религиозную догму. Впоследствии, после гражданской войны, американское общество выработало такую "гражданскую религию", вводящую религиозную жесткость и нормативность в сферу принципиально важных для выживания общества вопросов его внутренней жизни. При этом "гражданская религия", объединяя людей разных вероисповеданий на основе их верности интересам общества, по сути своей стала прототипом современных общественных идеологий.

В современной России попытка восстановления целостности общества пока контрпродуктивна. После краха идеологии, ориентированной на складывание "новой исторической общности людей - советского народа", и попыток заменить ее заведомо непригодной для всего общества идеологией торжествующих спекулянтов, общественное самосознание упало на первичный, национальный уровень. Так как для многонациональной страны это смертельно опасно, государство (если забыть об анекдотических попытках ельцинского периода инстинктивно попыталось обеспечить общественное единство на более высоком, чем национальный, уровне - на уровне религии.

Действительно, Россия не только сохранилась в период феодальной раздробленности и татаро-монгольского ига, но и развивалась до создания Петром Первым национальной бюрократии именно на религиозной, православной основе. Но путь, который был передовым еще пять веков назад, сегодня оборачивается своей противоположностью, так как Россия соединяет представителей всех великих религий мира и атеистов. Деление на более чем сотню национальностей менее разрушительно, чем на несколько конфессий, из-за:

* размытости национального чувства (особенно у преобладающей нации - русских), сглаженного далеко зашедшим формированием наднациональной общности - советского народа;

* количественного и особенно культурного доминирования русских, хотя и подрываемого массовым вторжением более активных и сплоченных беженцев с постсоветского пространства;

* того, что разделение на множество относительно небольших групп, сдерживающих и уравновешивающих друг друга, меньше угрожает целостности, чем разделение на несколько крупных групп, неизбежно жестко отделяющихся друг от друга. Идеология, способная объединить страну, в явном виде пока не существует. Между тем многие косвенные признаки - и, в частности, недооцениваемый интеллигентными наблюдателями оглушительный успех проекта "Владимир Путин" образца конца 1999 - начала 2000 года - позволяют предположить, что основы этой объединяющей и мотивирующей идеологии уже стихийно выработаны обществом.

Ее суть - гармоничное соединение неотъемлемых насущных прав личности и необходимости патриотизма как единственно возможного инструмента обеспечения этих прав в условиях внешней конкуренции. Понимание необходимости этих компонент достаточно четко, так как унаследовано от советского общества, которое последовательно и в целом успешно реализовывало их. Сегодня это идеология выработана на уровне ощущений и понимания и нуждается лишь в артикуляции, являющейся неотъемлемой функцией общественной элиты.

Подобно тому, как государство является мозгом и руками общества, элита - совокупность людей, участвующих в принятии значимых решений либо являющихся примерами для подражания - служит его центральной нервной системой, отбирающей побудительные импульсы и передающей их соответствующим группам социальных мышц.

Сегодняшняя российская элита не способна справляться со своими функциями даже не столько из-за развращенности длительным грабежом и разрушением собственной страны, сколько из-за вызванного этим обессиливающего цинизма.

Отсутствие идеалов и энтузиазма, неспособность воодушевлять общество на решение ключевых задач делает российскую элиту совокупностью ничего не желающих (кроме личного благосостояния) и ничего не могущих "пикейных жилетов". Поэтому категорическим требованием выживания России в глобальной конкуренции является обновление элиты в процессе артикуляции ею уже нащупанной обществом созидательной идеологии.

В процессе этого обновления общественная элита, помимо воодушевления, должна обрести и адекватность. Значение столь банального требования обычно недооценивается, хотя для современной российской элиты, привыкшей к немыслимому еще 10 лет назад уровню комфорта в обмен на реализацию интересов более сильных участников глобальной конкуренции (вместо национальных интересов), оно означает среди прочего и значительные материальные жертвы.

В частности, критерием практической патриотичности национальной элиты является форма ее сбережений: какими бы высокими мотивами не руководствовались ее члены, как целое она обречена действовать в интересах сохранения и приумножения собственных активов (материальных или нематериальных - влияния, статуса и репутации в значимых для нее системах, доступа к контактам и информации и так далее).

Если эти активы носят чужеродный характер или контролируются стратегическими конкурентами, элита начинает реализовывать их интересы, превращаясь в условиях глобальной конкуренции в коллективного предателя общественных или классовых интересов.

Как минимум это означает, что адекватная элита должна хранить личные средства в национальной валюте, а не в валюте своих стратегических конкурентов.

Кроме того, она должна сознавать с беспощадной ясностью и полнотой, что в современных условиях дружба возможна между народами, а между странами и обществами бывает только конкуренция.

2.3 Экономические кризисы в России

С началом рыночных реформ в России в 1990-е гг. наблюдается острый экономический кризис, получивший название «трансформационного спада». Содержание трансформационного спада (кризиса) достаточно «традиционное»: прежде всего — падение производства и ухудшение жизненного уровня населения. С 1990 по 1996 г. совокупное производство уменьшилось примерно наполовину, в еще большей степени сократились реальные инвестиции в основной капитал.

Основные факторы тесно связаны с характером протекающих преобразований.

Во-первых, само содержание перехода от ресурсоограниченной к спросо­ограниченной системе означает коренное изменение типа ограничений в развитии производства, т.е. и цели деятельности каждого производителя. Вместо производства ради производства должно прийти производство для удовлетворения потребностей (спроса). Вертикальная система связей, основанная на получении приказа и его выполнении, сменяется горизонтальной — отношениями между самостоятельными предпринимателями. Естественно, такой переход не может избежать издержек, проявляющихся в падении производства. Во-вторых, как уже отмечалось, к таким же последствиям закономерно ведет структурная перестройка. В-третьих, происходит преодоление государственного патернализма, без чего невозможно функционирование рыночной экономики. Ужесточаются бюджетные ограничения, влекущие за собой банкротство массы предприятий. Так, в конце 1995 г. каждое третье предприятие России было убыточным. В-четвертых, слабость (отсутствие) должной рыночной инфраструктуры усугубляет трудности пре образований, дополнительно влияет на снижение производства. Наконец, особенностью российской экономики явилась ее низкая конкурентоспособность: импортная продукция (удельный вес импорта в потреблении продуктов легкой и пищевой промышленности в России в 1994 г. доходил до 60—70%) еще более «стимулировала» сокращение производства. Это также вело к ухудшению и общей структуры производства.

В российской переходной экономике трансформационный спад проявил себя особенно глубоко. За 1991—1995 гг. объем ВВП России сократился почти на 50%, промышленное производство — более чем на 50%, сельскохозяйственное — на 30% и капиталовложения — почти на 70%. В дальнейшем спад продолжился, некоторый рост отмечен лишь в 1999 г. Тесно связанным с этим следствием стало существенное снижение жизненного уровня населения. В 1992 г. 50 млн. человек (33% населения) имело доходы ниже прожиточного минимума; в 1995 г. их число составило 37 млн. (25% населения); вследствие кризиса 1998 г. их количество снова выросло. Снижение реальных доходов привело к ухудшению питания: за 1991—1995 гг. душевое потребление мяса, молока и рыбопродуктов - сократилось в России на 20-30%. Резко возросла дифференциация денежных доходов — по крайним 10% -м группам с 4:1 в 1991 г. до 13,5:1 в 1995 г. (в январе-октябре 1996 г. — 12,7:1).

Мировой опыт экономических преобразований показал, что есть два основных пути решения поставленных задач: радикальный, или шоковый, и эволюционный, или умеренный. Россия избрала первый путь, Китай избрал второй. Спад производства в России продолжается 10 лет подряд, объем реального ВВП за эти годы сократился более чем в 2 раза; за этот же период в Китае рост производства в отдельные годы превышал 10%-ную отметку, а за 10 лет объем реального ВВП более чем утроился.

Экономические и социальные преобразования в России после 1991 г. были основаны на концепции либерализма, и прежде всего на концепции монетаризма, без учета особенностей развития национальной экономики, без учета ее исторического опыта. Принятая неолиберальная модель российской реформы опиралась на следующие макроэкономические постулаты:

• либерализация цен на все товары и услуги;
• сжатие денежной массы как основной способ борьбы с инфляцией, т. е. такая денежно-кредитная и финансовая политика, которая решение всех финансовых и экономических проблем видит в ограничении денежной массы;
• изменения в отношениях собственности, которые неолиберальная модель видит как движение в одну сторону - разгосударствления;
• формирование рынка и рыночной инфраструктуры ни основе разгосударствления экономики;
• демонополизация экономики, прежде всего устранение всех форм государственного монополизма;
• открытость национального рынка перед мировым рынком;
• конвертируемость рубля на основе системы плавающего курса валют.

Когда в 1992 г. в России были введены свободные цены, то предполагалось, что цены вырастут, но незначительно. Однако в реальной жизни рост цен остановить не удалось во все годы реформы. Индекс потребительских цен неукоснительно рос.

Катастрофическое падение производства, вытеснение российских товаров импортными, снижение уровня жизни народа и усиление дифференциации в уровнях доходов различных слоев населения - эти и многие другие факторы привели к тому, что чисто монетаристское воздействие на ценообразование очень быстро исчерпало себя: оно приглушило инфляцию в 1995 - 1997 гг. но не остановило ее.

Сжатие денежной массы привело к сокращению до минимума оборотных средств предприятий, что в свою очередь вызвало расцвет торговли на первобытной основе — натуральный обмен товара на товар. Он явился удобным средством ухода от налогообложения и формой криминального бизнеса. Денежный рынок в 90-е годы испытывал не меньшие потрясения, чем товарный. Денежно-кредитная и финансовая политика государства трижды устраивала обвалы на денежном рынке: в 1992 г. в инфляционном пожаре были уничтожены практически все личные сбережения населения; в 1995 г. рухнули все частные финансовые пирамиды, значительная часть населения вновь оказалась ограбленной; 17 августа 1998 г. - новый острейший финансовый кризис, который нарушил все формы макроэкономического равновесия. Проводившаяся в 1992 - 1998 гг. политика открытого национального рынка России перед мировым рынком, политика свободной конвертируемости рубля на основе плавающего курса валют привели к вытеснению с национального рынка отечественных товаров, сделали страну зависимой от кредитов международных финансовых организаций, породили астрономический государственный долг, практически развалили рублевое денежное обращение внутри страны и вызвали настоящее бегство капитала за границу. В экономической литературе фигурируют различные величины украденных у России финансовых средств - 150, 300 и даже 800 млрд. долл. Но все признают очевидное: общая величина российских капиталов, осевших за рубежом, практически сравнялась с суммой внешне­го долга страны и достигла четверти ВВП.

Драматичную картину оттока капитала из России дополняет процесс долларизации экономики внутри страны: возникло такое финансовое явление, когда население страны избавляется от рублевой наличности, скупая на нее иностранную ва­люту, и прежде всего доллары. Самые приблизительные расчеты показывают, что к 1999 г. объем наличной массы долларов внут­ри России превышал (и превышал значительно - в 4 - 5 раз!) объем наличной рублевой массы внебанковской системы.

Утвержденный федеральный бюджет России на 1999 г. по доходам составил 473, 6 млрд. руб., исходя из прогнозируемого объема ВВП в сумме 4000 млрд. руб. и уровня инфляции 30%. При этом курс рубля был просчитан на уровне 21,5 руб. за доллар; следовательно, в долларовом выражении бюджет составил сумму в 22 млрд. долл. Таковы результаты либеральной денежно-кредитной и финансовой политики России в 90-е годы.

Особое внимание в процессе экономических преобразований в России уделялось приватизации - передаче части государственных предприятии в частную собственность.

Всего за 1992-1997 гг. изменили форму собственности 129,5 тыс. предприятий (объектов). Наиболее интенсивно процесс приватизации шел в 1993 г., когда было приватизировано 42 924 предприятия, И 1994 г., когда было приватизировано 21 905 предприятий. В последующие годы темпы приватизации снизились: в 1995 г. — 10 152, в 1996 г. - 4997 и в 1997 г. - 2743 предприятия.

Итоги приватизации в России не оправдали надежд, которые на нее возлагались. Решения о приватизации принимались не демократично, а директивно, т. е. не трудовыми коллективами, которые хорошо знали специфику своего предприятия, а Госкомимуществом.

Преобразование отношений собственности шло только в одном направлении - государственная форма превращалась в частную. Все другие формы собственности игнорировались. Российская модель приватизации совершенно не учитывала экономическую и социальную эффективность деятельности приватизируемых предприятий.

В основу оценки имущества приватизируемых предприятий была положена остаточная стоимость основных фондов. При этом остаточная стоимость основных фондов оценивалась на базе оптовых цен 80-х годов. Все это привело к тому, что в условиях инфляции предприятия продавались за бесценок.

Так происходит всегда и везде, где нарушаются принципы оптимального сочетания в использовании всех форм собственности — частной и государственной, индивидуальной и коллективной, национально-общенародной и смешанной. Мелкие и средние предприятия в сфере услуг, в розничной торговле и т.п. требуют иной формы собственности, чем предприятия-гиганты в металлургии, машиностроении или на железнодорожном транспорте.

Важным направлением экономических преобразований в России было формирование рынка и рыночной структуры на основе разгосударствления и демонополизации экономики. В конкретно российских условиях это привело к тому, что государство оказалось отстраненным от важнейших процессов управления экономикой на макроэкономическом уровне, а его место занял монополизм худшего вида - всевластие корпорации. Государственная власть в этих условиях оказалась слабой, а обогащение олигархии, ее всемерное усиление интенсивно пошло через спекулятивную финансовую систему и криминальные операции.

Опыт реформирования в России позволяет извлечь следующие уроки:

1. Опыт экономических преобразований в России еще и еще раз подтвердил очевидную истину: учиться у других народов полезно и нужно, но национальную экономику надо развивать и реформировать по-своему. Без учета национальных, государственных и социальных особенностей России все реформы, проводимые по эталонам чужеземного образца, обречены на провал.
2. При дальнейшем развитии социально-экономических преобразований в России следует учитывать, что в 90-е годы была разрушена вся государственная система управления экономикой, в том числе был ликвидирован государственный монополизм, на его место пришла не конкуренция, а монополия корпораций, которая ведет бесконечную гонку повышения цен и одновременно сокращает производство. В этих условиях необходима такая организация нормального рынка, которая не знала бы всевластия и беспредела корпоративно-мафиозного монополизма. В современных условиях России нужна такая организация рыночного хозяйства, которая служила бы интересам государства, народа, а не интересам олигархов. Не криминально-спекулятивный, а созидательно-регулируемый рынок нужен современной России.
3. В России на современном этапе ее развития исключительное значение приобретает инфляция издержек. Ценой лишения материального благополучия громадных слоев населения (низкий уровень пенсий и заработной платы, их несвоевременная выплата, отставание темпов роста заработной платы от темпов инфляции) государству в отдельные периоды удавалось приостановить рост инфляции спроса, но инфляция издержек и ныне процветает. Монопольные цены корпораций на нефть, газ, энергоносители растут уверенными темпами. Чисто монетаристские мероприятия по борьбе с инфляцией не дают должного эффекта по увеличению инвестиционного спроса и роста производства. В этих условиях назрела объективная необходимость установить над естественными монополиями более жесткий государственный контроль, а в целом ряде случаев осуществить национализацию этих корпораций. В нормальной социально ориентированной рыночной экономике национализация и денационализация (в том числе приватизация) - равноправные экономические процессы, которые имеют одинаковое право на реальное воплощение.
4. В процессе реформирования нарушенной оказалась воспроизводственная структура экономики России: доля добывающих отраслей растет, доля перерабатывающих отраслей падает (они буквально раздавлены импортной продукцией). Высокотехнологичные отечественные производства погибают. Страна превращается в сырьевую полуколонию, поставляющую на мировой рынок дешевые газ, нефть, лес, рыбу, меха и другую сырьевую продукцию. Рано или поздно государству Российскому неизбежно придется устранять чисто сырьевой аспект развития отечественной экономики, если страна хочет остаться в ряду развитых стран мира.
5. Ключевой проблемой экономических преобразований в современной России становится вопрос о том, как остановить падение производства, не ввергая страну в новый виток инфляции. Новейшая мировая история не знала еще примеров спада производства на протяжении 10 лет. Историческая перспектива России должна состоять в том, чтобы уже в самое ближайшее время поднять экономику из руин реформаторства, реально начать заботиться о национальной безопасности страны и позитивно решить целый ряд социальных проблем.

Во-первых, в это время не был преодолен кризис недопроизводства.

1999 г. валовой внутренний продукт составил к уровню 1990 г. (равен 100%) только 59%, объем промышленного производства— 50% и объем продукции сельского хозяйства — 57%. Все это сказалось на положении экономики России в системе международных координат. По величине создаваемого ВВП наша страна замыкает десятку крупнейших стран мира, а. по размеру ВВП на душу населения опережаем Индию и Китай, но отстаем от таких латиноамериканских стран, как Мексика и Бразилия; по объему промышленного производства Россия находится на 5 месте в мире (после США, Японии, Китая, Германии), однако в расчете на каждого жителя она входит во вторую десятку.

Во-вторых, внешне наблюдаемое течение кризиса недопроизводства несколько изменилось. С одной стороны, в результате быстрого инфляционного роста цен покупательная способность населения резко снизилась и стала отставать от предложения товаров и услуг. С другой же стороны, отечественное производство предметов потребления непрерывно падало. Покупательский спрос в значительной мере покрывался за счет импорта зарубежных товаров. С 1992 по 1998 г, товарные ресурсы для розничного товарооборота за счет собственного производства снизились с 77 до 52% всего объема таких ресурсов.

В-третьих, если на Западе во время кризисов государство резко усиливает свое воздействие на спрос и предложение, то в России особенно в 1992—1996 гг.) государство самоустранилось от активного противодействия спаду отечественного производства. Ставка делалась на стихийный рынок. Но этот расчет себя не оправдал.

Причины социально-экономического кризиса в России можно разделить на три основные группы:

1. Причины, которые были унаследованы Россией от бывшего СССР. Перечень причин:
   1. почти полное или тотальное огосударствление экономики, и, соответственно, собственности;
   2. наличие глубоких диспропорций в экономике (76 % средств производства и 24% средств потребления);
   3. антидемократический характер в государственном управлении собственностью и экономики, т.е. абсолютное преобладание командно-административных рычагов в управлении;
   4. концентрация 96% всей собственности в руках всесоюзных министерств и ведомств;
   5. отчуждение трудящихся от средств производства и результатов труда, от самого процесса труда, что проявлялось, прежде всего, в отсутствии действенных стимулов к труду, к господству "уравниловки";
   6. чрезмерная централизация при перераспределении национального дохода через государственный бюджет;
   7. процветала политика ограбления села, которая выражалась в перекачивании значительной части созданного здесь национального дохода в пользу промышленности, прежде всего через механизм цен;
   8. огромный физический (около 60%) и моральный износ (около 90%) основных фондов, низкая производительность труда.
2. Те причины, которые вызваны действиями "реформаторов" в 90-е гг.
   1. разрыв хозяйственных связей со странами бывшего СССР;
   2. отсутствие научно обоснованной стратегии трансформации административно-командной системы в более развитую и совершенную экономическую систему;
   3. упразднение государственного управления и активное внедрение рыночных рычагов, которые использовались в развитых странах мира почти столетие назад;
   4. доминирование идеологии свободной рыночной экономики в законодательных органах;
   5. политика шоковой либерализации цен и ликвидация трудовых сбережений;
   6. отсутствие комплексной военно-технической политики государства;
   7. принятие многочисленных законов, постановлений, распоряжений правительства, которые в результате непосильного налогового пресса поставили в невыгодное положение производителя и в привилегированное положение посредника;
   8. отсутствие надежной финансово-банковской системы, госконтроля за деятельностью коммерческих банков;
   9. бездумное воплощение программ западных экспертов в практику, в том числе различных международных экономических организаций, напр., мирового банка;
   10. мафиозно-номенклатурный характер разгосударствления и приватизации;
   11. массовый отток капитала за границу;
   12. отсутствие необходимого инвестиционного климата;
   13. чрезмерное расширение управленческого аппарата;
   14. чрезмерный налоговый пресс.
3. Эти причины связанные с сущностью трансформации существующей в стране экономической системы, спецификой переживаемого переходного периода, который, как свидетельствует опыт других стран, развивается в форме различных глубинных кризисов, потрясений.

Спад производства в СССР (России) начался уже в 1991 г. Однако экономического кризиса в точном научном понимании в тот период еще не было. Дело в том, что тогда происходили явления, диаметрально противоположные кризису: спрос намного превышал предложение, усиливался товарный голод. Спад в тот период возник не из-за превышения производства над спросом, а из-за разрыва хозяйственных связей, вызванного развалом СЭВ, а затем - разрушением СССР.

Кризис в полном смысле этого слова начался в 1992 г., когда появились трудности со сбытом продукции и неплатежи. Уже весной 1992 г. размер неплатежей оказался столь значительным, что создалась угроза полной остановки производства. Правительство вынуждено было пойти на проведение взаимозачетов на основе централизованных кредитов. С 1992 г. до настоящего времени состояние российской экономики отвечает всем критериям экономического кризиса: усиливаются трудности с реализацией продукции, растут неплатежи (на конец 1997 г. они превысили 700 трлн. руб.), снижается рентабельность продукции, растет число убыточных предприятий, повышается уровень безработицы и т. д.

Кризис в России имеет существенные отличия от обычных кризисов, свойственных капиталистической экономике:

- Он начался не в результате экономического подъема и превышения растущего производства над неуспевающим за ним спросом, а в период падения производства вследствие того, что спрос резко упал, стал меньше предложения и затем снижался быстрее падения производства.

- Он возник не в капиталистической экономике, а в переходной к капиталистической.

- По своим масштабам российский кризис превзошел все имевшие место в истории экономические кризисы в капиталистических странах.

- В экономике России не наблюдается массового обновления основного капитала. Напротив, идет постоянное сокращение производственных инвестиций, которые уменьшились уже более чем в 6 раз. Это говорит о том, что необходимые предпосылки выхода страны из кризиса не создаются, что в ближайшее время не стоит рассчитывать на экономический подъем и что выход из экономического спада при сохранении сложившихся тенденций будет очень затяжным.

Основной причиной, вызвавшей экономический кризис, является проведенная рыночная реформа - не только хронологически, не только по форме, но и по существу. Ведь сущность реформы состояла в переходе к капиталистическому обществу в сжатые сроки. Следовательно, в считанные годы требовалось создать класс буржуазии, который должен был стать новым хозяином производства. (То, что в западных странах происходило в течение столетий). Это предполагало коренное перераспределение национального богатства и национального дохода в пользу буржуазии, за счет всего народа. Результатом его стало резкое сокращение покупательной способности сбережений и доходов трудящихся и невиданное обогащение (за счет приватизации, роста цен, теневой деятельности и пр.) класса новых капиталистов.

Доходы же трудящихся формируют платежеспособный спрос на товары массового повседневного спроса. В результате реформы он резко сократился и продолжает падать, поскольку доля трудящихся в общей сумме доходов населения постоянно снижается. (Так, если в 1992 г. доля заработной платы в сумме доходов населения составляла 70 %, а предпринимательского дохода и дохода от собственности - 16 %; то в 1996 г. эти величины соответственно составили 34 % и 52 %)

Снижение покупательной способности трудящихся ведет к сужению емкости внутреннего рынка и вызывает “перепроизводство”. В этом и состоит суть переживаемого Россией экономического кризиса.

Фактором углубления кризиса является высокий уровень монополизма в российской экономике и отсутствие эффективного государственного регулирования цен. Это порождает хроническую инфляцию, которая ведет к обесценению производственных фондов предприятий и вызывает сокращение производства. В результате либерализации цен они выросли в 1992 г. более чем в 26 раз. Затем темпы инфляции снижались. Тем не менее в 1992-94 г. г. в России имела место гиперинфляция (рост цен более чем в 2 раза в год), разрушавшая отечественное производство. В 1995-96 г. г. место гиперинфляции заняла галопирующая инфляция: в 1995 г. – имел место рост цен более чем в 1,5 раза; в 1996 г. – на 23 %. В 1997 г. цены выросли примерно на 12 %, что хотя и ниже, чем в предыдущий период, но говорит о высоком уровне инфляции, сохраняющемся, несмотря на все усилия правительства по ее преодолению.

При этом следует отметить, что с 1997 г. основной формой снижения реальных доходов трудящихся стало не общее повышение цен, а снижение государственного финансирования образования, здравоохранения, жилищно-коммунального хозяйства, транспорта и связи, что привело к их значительному удорожанию для всего населения. Поскольку в 1997 г. денежные доходы в виде заработной платы и пенсии повысились незначительно, то их реальная величина в силу удорожания перечисленных услуг сократилась у большинства тружеников.

Хроническая инфляция затрудняет развитие производства и может вызывать его сворачивание. Она порождает постоянное обесценение оборотных средств предприятий и, как следствие – сокращение спроса последних на средства и предметы труда, усиление их зависимости от кредитно-финансовых учреждений, прежде всего – от банков.

Деятельность финансово-кредитных учреждений, которые в результате рыночной реформы стали частными, коммерческими, направлена прежде всего на увеличение их частной прибыли. Финансово-кредитная система стала гигантским насосом, откачивающим деньги из производственной сферы на спекулятивно-финансовую деятельность. Ее доходы растут значительно быстрее, чем доходы производства. Если в 1992 г. добавленная стоимость, полученная в непроизводственной сфере составляла 84 % от добавленной стоимости в производственной сфере; то в 1996 г. она была уже на 41 % больше ее.

В результате рыночной реформы функция производственных капиталовложений была передана прежним хозяином (государством) новому - классу буржуазии. Государственные инвестиции резко сократились. Однако и частные инвестиции в российскую экономику также резко сократились.

Разумеется, какие-то средства вкладывают и в отечественную экономику. Это прежде всего отрасли, спрос на продукцию которых растет. Сюда относятся, в первую очередь, те из них, которые удовлетворяют растущие запросы и прихоти самой буржуазии, а также отрасли, ориентированные на экспорт. Происходит изменение структуры отечественной экономики, которое, однако, не означает ее подъема, поскольку общий спад перекрывает повышение объемов производства в отдельных отраслях.

Фактором углубления экономического кризиса явилась и реформа организации внешнеэкономических связей. Отметим, что реорганизация внешнеэкономических отношений привела к обвальному спаду производства в ряде ключевых отраслей отечественного производства (сельское хозяйство, легкая промышленность, машиностроение), утрате продовольственной самостоятельности страны, превращению ее в топливно-сырьевой придаток развитых стран, экономически зависимое государство.

Углублению экономического кризиса способствует и жесткая финансово-кредитная политика российского правительства, искусственно сжимающая рыночный спрос. Характерной чертой политики правительства является и его неспособность противодействовать росту теневой экономики, доля которой в настоящее время оценивается в 40-50 % и которая также является одним из основных факторов углубления кризиса легальной экономики, развала финансовой системы страны.

Для выхода из кризиса требуется прежде всего кардинально изменить экономическую политику государства так, чтобы она обеспечила все необходимые условия для начала массового обновления технической базы производства. Конкретных и разнообразных предложений по реализации таких изменений разработано достаточно. Несмотря на их серьезные различия между собой, они имеют то общее, что направлены на усиление централизованного начала в экономике, повышение экономической роли государства, благоприятствование развитию отечественного производства. Однако нынешнее руководство России отказывается менять экономический курс, поскольку оно взяло обязательства перед международными финансовыми организациями по его неукоснительному проведению в жизнь (в обмен на получение кредитов). Оно фактически действует под диктовку иностранного капитала.

При сохранении России в системе мирового капиталистического хозяйства, то есть в сфере господства международной финансовой олигархии, иного пути для российской экономики нет, кроме утраты ею экономической независимости и превращения в топливно-сырьевой придаток развитых капиталистических государств. На этом пути будет продолжаться рост безработицы и обнищание трудящихся. Экономика России будет приобретать все более неблагоприятную, однобокую структуру. Основная часть обрабатывающей промышленности, аграрного сектора, транспорта, энергетики будет и дальше разрушаться. Рост возможен лишь в добывающих и сырьевых отраслях, да и то при подчинении иностранному капиталу, который по дешевке приберет эти отрасли в свои руки.

Темпы общего спада производства могут снизиться, но предпосылок доля подъема экономики нет, и вряд ли они будут созданы, если учесть постоянное сокращение производственных капиталовложений. Экономика будет как-то поддерживаться на плаву только за счет исключительно дешевой рабочей силы, то есть деградации значительной части людей труда – главной производительной силы страны.

Целью существовавшей после августа 1998 среднесрочной программы была остановка кризиса, устранение его причин, возобновление экономического роста. Для этого, прежде всего, необходимо было преодолеть бюджетный кризис, упорядочить сбор налогов, сократить государственные расходы. В последнем направлении речь идет о снижении не только фактического финансирования, но и обязательств государства, сохранение которых приводит к увеличению долгов бюджета. Необходимы были также и реформы в социальной сфере. В их числе: военная, жилищно-коммунальная, пенсионная, реформы в системе социальной защиты (пе­реход к пособиям по нуждаемости), в образовании и здравоохранении. Страна также нуждалась в перестройке системы межбюджетных отношений и в бескомпромиссной борьбе с преступностью, переводе в легальное русло большей части теневой экономики.

К положительным результатам можно отнести то, что некоторые мероприятия российской экономической реформы все-таки были проведены.

1. Приватизация. К концу 1994 г. около 70% всех предприятий было приватизировано и находилось в частных руках. Было приватизировано около 2/3 бывших государственных предприятий; 90% мелких компаний являются частной собственностью; 80% предприятий в секторе обслуживания также являются частными.

Это дало возможность иностранным инвесторам покупать российские предприятия, а предприятиям — возможность получить необходимый капитал.

Однако земельная реформа продвигается более медленно. Фермеры боятся неопределенности и потенциальных проблем, которые могут сопровождать приватизацию земель и возникновение свободных рынков.

2. Ценовая реформа. За некоторыми исключениями, Россия отказалась от государственных фиксированных цен, В январе 1992 г. правительство перестало контролировать около 90% всех цен. Международная ценность рубля упала до текущих высоких цен «черного» рынка и стала определяться спросом и предложением.
3. Низкий уровень безработицы. Несмотря на огромные структурные изменения, связанные с переходом к рынку, массовая безработица пока не наступила. Весной 1994 г. безработица была чуть ниже 6%, что, по международным стандартам, почти соответствует полной занятости.

Отрицательная сторона реформ состоит в том, что многие российские рабочие были вынуждены смириться со значительным снижением зарплаты, чтобы сохранить свои рабочие места. В результате произошло резкое падение уровня жизни и одновременно стало расти неравенство доходов.

В процессе экономического перехода Россия столкнулась со значительными проблемами.

1. Инфляция. Инфляция в России была огромной. Существует несколько источников возникновения такой инфляции.

Во-первых, в январе 1992 г. были «отпущены» цены и, как ожидалось, цены на многие товары мгновенно выросли в 3—4 раза .

Во-вторых, российские домохозяйства создали огромные запасы денег и вкладов в сберегательных банках в течение многих лет ожидания времени, когда редкие потребительские товары появятся в изобилии. После либерализации цен избыточная денежная масса хлынула на рынок и способствовала усилению инфляции и падению рубля.

Третьим и наиболее важным источником инфляции был крупный государственный дефицит, финансируемый за счет увеличения предложения денег. Дефицит, в свою очередь, имеет много корней. Во-первых, приватизация государственных предприятий привела к тому, что правительство потеряло важный источник поступлений — прибыли предприятий. Во-вторых, характерная для переходного вре­мени неопределенность привела к массовым уклонениям от уплаты налогов. Многие местные власти не платили налогов центральному правительству.

Многие приватизированные предприятия не платили новый установленный 28%-ный налог на добавленную стоимость. Антиалкогольная кампания правительства также привела к потере поступлений от продажи алкогольной продукции. В-третьих, государство предоставило крупные субсидии промышленности и сельскому хозяйству и увеличило социальные пособия, чтобы смягчить проблемы переходного периода.

Одним из заметных побочных эффектов инфляции в России было резкое снижение международной ценности рубля. Такие резкие изменения международной ценности рубля, очевидно, повредили международной торговле России.

2. Сокращение объемов производства и снижение уровня жизни. Реальный объем производства начал снижаться уже в 80-х годах, но в процессе реформ его снижение ускорилось. В столбце табл. 2 отражен процесс снижения объема производства в 1991—1994 гг. Отметим, что максимальное снижение реального ВВП наблюдалось в 1992 г. и составило 19%, а в 1994 г. - 12%.

Причины такого резкого снижения объемов производства состоят: 1) в высокой инфляции, ко­торая привела к неблагоприятным условиям для получения кредитов и инвестирования; 2) в разрушении международных торговых связей России со странами бывшего коммунистического блока Восточной Европы; 3) в банкротстве и закрытии многих бывших государственных предприятий, кото­рые не могли выжить в новых рыночных условиях; 4) в изменении структуры размещения ресурсов и снижении роли армии.

Мы знаем, что продукция — это доход. Снижение реального объема производства означает снижение жизненного уровня в России. Сельскохозяйственным рабочим, государственным служащим и пенсионерам пришлось нелегко, и, как мы уже отмечали, многим работникам пришлось смириться с резким сокращением зарплаты для того, чтобы сохранить свое рабочее место.

3. Неравенство и социальные издержки. В течение переходного периода экономическое неравенство увеличилось. Как уже отмечалось, многие сельскохозяйственные рабочие, пенсионеры и государственные служащие очень обеднели. Появилась также небольшая обогатившаяся элита — одни связаны с частным предпринимательством, другие — с коррупцией, нелегальной деятельностью и спекуляцией. Значительные трения между «выигравшими» и проигравшими» подогревают сомнения общества относительно желательности рыночной экономики.

Экономическая безопасность отсутствует, ухудшились медицинское обеспечение и образование; реально сократилось число школ; резко снизилась продолжительность жизни. В 1988 г. продолжительность жизни мужчин в России составляла 65 лет. В 1994 г. она составляла 59 лет — на 13 лет меньше, чем американских мужчин.

Россия по-прежнему находится в состоянии острейшего экономического кризиса. Фондовый рынок близок к коллапсу, возможность и необходимость девальвации национальной валюты остается актуальнейшей проблемой экономических прений. Однако кризис может оказать неожиданно благотворное воздействие на российскую экономическую действительность, поскольку он обнажил все проблемы нашего хозяйства.

Руководствуясь сухими теоретическими схемами реорганизации национальной экономики, в России создали конструкцию, не готовую к быстрому развитию. Даже в самые благополучные годы, когда и инфляция, и всевозможные ставки денежного рынка были достаточно низкими, мы не смогли добиться ничего, кроме однопроцентного роста валового национального дохода. И на большее рассчитывать не приходится. Хозяйство страны разорвано на несвязанные части - промышленность, финансовый сектор, бюджет. Каждый осознает только свои интересы, никто никому не доверяет. Неспешное преодоление этой разорванности при соблюдении всех норм чисто монетаристского управления было бы допустимо, если бы у нас в запасе были годы благополучной мировой конъюнктуры и абсолютной лояльности нам иностранных конкурентов. Но такого запаса у нас нет, а значит, пора заняться совершенствованием хозяйственной системы "вручную".

Кризис подталкивает к компромиссам. Правительство уже несколько раз проговаривало идею о регулировании рынка. И это не вызывает былого отторжения. Все чаще слышатся реплики промышленников о необходимости увязывания индивидуальных деловых стратегий с общенациональной. Финансисты отмалчиваются, но, по крайней мере, не выступают против. Психологически хозяйство готово к объединению, как никогда.

Никакое разумное, хотя и вполне либеральное правительство не отказывалось от управления хозяйством "вручную". Когда компания Boeing переживала кризис, американское правительство, дабы не потерять коллектив, сначала организовало для его сотрудников частные фирмы, а потом выкупило их, для того чтобы вернуть коллектив на Boeing. Немцы во время кризиса 50-х годов обеспечивали заказами свою металлургию. Министерство финансов Японии парой телефонных звонков остановило фондовый кризис в 1987 году.

То, к чему сегодня медленно склоняется деловое сообщество России, называется структурной политикой. Это скорее не план, а схема развития хозяйства. Государство, ориентируясь на сегодняшние и завтрашние рыночные условия, определяет, какие отрасли сегодня являются для него важнейшими. Исходит оно при этом из целого ряда предпосылок: какие доходы сегодня может приносить тот или иной сектор хозяйства, где находятся наши долгосрочные конкурентные преимущества, какие предприятия уже готовы к росту.

Но на голом энтузиазме власти хорошую структурную политику не организуешь. Необходимо встречное желание бизнеса найти именно те направления, где страна может реально "рвануть". Острый экономический кризис - лучший момент для того, чтобы это стремление проявилось.

Каков же выход из этой ситуации? Если отвлечься от частностей, то отечественных экономистов по данному вопросу можно разделить на два больших лагеря: радикальных либералов и градуалистов.

Радикальные либералы (сторонники курса «шоковой терапии») выступают за быстрые и решительные системные, институциональные преобразования как экономики, так и всего общества, за ломку многих государственных структур командно-распределительной системы. При этом радикалы опираются на монетаристскую концепцию, выдвигают на первый план освобождение цен, требуют жесткого регулирования денежной массы, государственных кредитов и субсидий, ликвидации бюджетного дефицита. Для радикалов финансовая стабильность первична по отношению к антикризисной политике.

Пропагандисты «шоковой» модели в качестве ее преимуществ выдвигали два соображения. Во-первых, быстрота в проведении преобразований (вряд ли кто-либо согласился бы на «многолетний» шок). Поэтому длительность «шока», как обещали российскому населению в начале 1992 г., ограничивалась одним полугодием. Во-вторых, радикалы пообещали при начале проведения реформы, что суммарная плата (потери) от «шоковой терапии» должны быть значительно меньше, чем это было бы в случае осуществления эволюционной модели реформирования экономики. Недаром в конце 80-х годов сторонники «шоковой» модели любили часто прибегать к публицистическому приему, задаваясь вопросом — что лучше: рубить коту хвост по частям или разом?

Либералы считают, что причины затянувшейся депрессии в России вызваны недостаточной радикальностью реформ. Так, по мнению А. Илларионова, экономический рост в стране связан с так называемым индексом экономической свободы. Составляющие этого индекса следующие:

• повышение темпов прироста денежной массы над темпами прироста реального ВВП;
• темпы инфляции;
• объемы производства на государственных предприятиях в процентах к ВВП;
• удельный вес государственного потребления в процентах к ВВП;
• уровень налогового обложения импорта и экспорта к внешнеторговому обороту.

Значения составляющих индекса определяются как обратные отношения значений соответствующих показателей каждой страны. Тогда 100% — показатель абсолютно либеральной политики, а 0 % — абсолютно антилиберальной. По расчетам А. Илларионова, уровень 83-86 % имеют в настоящее время Гватемала, Гонконг, Нидерланды, Парагвай, США, Япония, Сингапур, Швейцария. Менее 50 % у Египта, Заира, Сомали, Израиля, Никарагуа. Россия же стоит на последнем месте — 33-34 %, что якобы и объясняет затянувшуюся депрессию в нашей стране (по утверждению Илларионова, при индексе свободы в 50-60 % страна переживает нулевые темпы роста, при 80 % — 2,4 % в год).

Экономисты данного направления считают, что наиболее важной проблемой России является избавление от значительной части (от 1/3 до 2/3) ее индустриального потенциала, которая либо «вообще не нужна», либо «нежизнеспособна» в рыночных условиях. В данном случае начало стабилизации якобы следует ожидать, когда народное хозяйство избавится от 60 % машиностроения, 70 легкой и химической промышленности, 50 угольной, 65 деревообрабатывающей, 36 металлургии, а ВНП сократится до 30-35 % к уровню 1990 г. (в 1996 г. он несколько превышал 40 %). По словам одного из радикальных либералов Н. Шмелева: «Наше общество, видимо, уже пришло к пониманию того факта, что падение производства отнюдь не всегда и не во всех отраслях есть зло, оно может быть и благом. И в этом смысле продолжающееся снижение объемов производства в ряде отживающих отраслей будет и дальше служить признаком не упадка, а, наоборот, «выздоровления» нашей экономики».

Другое направление отечественной экономической мысли, градуалисты, придерживаются прямо противоположных позиций. Они являются сторонниками длительного, постепенного и осторожного перехода к рынку с сохранением многих старых структур (gradual—постепенный), по примеру Китая или Вьетнама. Градуалисты, зачастую опираясь на кейнсианскую концепцию, требуют серьезного и подчас прямого государственного вмешательства в экономику, поддержки государственного сектора и планирования. Они рассматривают сокращение ВНП как национальную катастрофу. В ответ на упоминавшуюся уже притчу о «коте» градуалисты обвиняют радикалов в том, что последние объявили хвостом кота гораздо более половины его тела, что вместо хвоста отсекается голова. Градуалисты утверждают, что чисто монетаристскими методами действительно можно довести инфляцию до 2-3 % в месяц, но если ничего существенно не менять в нынешней российской экономике, это окажется лишь очередным кратковременным эпизодом. Глубокая болезнь российской экономики, считают градуалисты, заключается в ее обвальном спаде производства и сырьевой переориентации, утрате внутреннего рынка для многих отечественных товаров, падении уровня жизни населения.

Несмотря на скоординированные усилия, нацеленные на достижение перелома в налогово-бюджетной сфере и устранение характерных для докризисного периода несоответствий между налогово-бюджетной политикой и политикой в области обменного курса рубля, Россия остается весьма уязвимой перед лицом экономических потрясений, особенно изменений цен на нефть и газ и замедления темпов экономического роста.

Обратимся к макроэкономическим урокам прошлого:

• Как показали события послекризисного периода, устойчивый макроэкономический рост требует разумного макроэкономического управления.
• Сочетание жесткой денежно-кредитной и слабой налогово-бюджетной политики, фиксированного обменного курса и чрезмерных государственных заимствований неизбежно ведет к макроэкономическому кризису, что и произошло в 1998 г.
• Необходимо безотлагательно укрепить российские государственные финансовые учреждения, в том числе налоговую службу, федеральное казначейство, бюджетную систему и систему управления государственным долгом.

Однако наиболее важным уроком является то, что невозможно добиться макроэкономической стабилизации без глубоких структурных, социальных и институциональных реформ.

Теперь, когда правительство справилось в какой-то мере с последствиями кризиса августа 1998 года, оно перешло к осуществлению программы одного из ведущих специалистов в области современной экономики с учетом уроков последнего кризиса.

«Программа Грефа» была разработана в основном в первой половине 2000 года. Принципиальной особенностью этого документа является политическая и идеологическая последовательность – впервые после программы 1992 года.

В основу экономической политики здесь положено формирование институциональных условий, стимулирующих предпринимательскую активность как фундамент устойчивого экономического роста. Одобрение базовых подходов Стратегической программы В.В. Путиным в апреле 2000 года означало принципиальный выбор в пользу предлагаемой данным документом экономико-политической модели.

Полный текст программы не получил тогда официального оформления, однако она стала базой для подготовки более технологических документов – программы мер на 18 месяцев, на 2002 - 2004 гг. и проектов разрабатываемых правительством нормативных актов.

В центре внимания Стратегической программы находится комплекс институциональных и структурных реформ, включая политические, при поддержании общей макроэкономической стабильности (прежде всего адекватной бюджетной и денежно-кредитной политики).

Важнейшими компонентами институциональных реформ, которые должны быть осуществлены в России в соответствии с «программой Грефа», являются следующие.

1. Налоговая реформа и сокращение налогового бремени.
2. Реформирование бюджетной системы. Речь идет не о формальном сокращении бюджетных расходов, а о проведении глубоких структурных реформ бюджетного сектора.
3. Дерегулирование хозяйственной деятельности или, что то же самое, повышение эффективности государственного регулирования. Снижение барьеров для входа на рынок, упрощение систем регистрации, лицензирования и контроля над частнопредпринимательской деятельностью, упрощение реализации инвестиционных проектов.
4. Обеспечение гарантий частной собственности, включая интеллектуальную.
5. Снижение и унификация таможенных тарифов.
6. Развитие финансового рынка и финансовых институтов. Особой проблемой является укрепление надежности и эффективности банковской системы.
7. Реформа естественных монополий, предполагающая повышение их инвестиционной привлекательности через разделение на монопольный и конкурентный секторы.
8. Реформирование системы социальной поддержки в направлении концентрации ресурсов на помощи малоимущим.
9. Реформирование пенсионной системы в направлении развития накопительных принципов.

Главная особенность Стратегической программы состоит в отсутствии в ней отраслевых приоритетов, что является важнейшей характеристикой документа, нацеленного на решение задач постиндустриальной эпохи. Фактически здесь признается два обстоятельства. Во-первых, пока не пришло время говорить о сравнительных преимуществах российской экономики в отраслевом разрезе – только практика покажет, в каких секторах страна может на равных конкурировать с наиболее передовыми мировыми производителями. Во-вторых, наиболее перспективными и конкурентоспособными могут оказаться не отрасли, а конкретные предприятия. Последнее вообще характерно для стран, решающих задачи догоняющего развития.

Наконец, Стратегическая программа предполагает решение ряда принципиальных задач, выходящих за рамки собственно социально-экономической политики. Здесь особенно актуальными являются административная и судебная реформы. От них зависит достижение практически всех экономических целей, поскольку предпринимательская активность будет «скована» в условиях коррупции государственного аппарата и несправедливости судебных решений.

Таким образом, «программа Грефа» уже вступила в действие и корректироваться будет уже по ходу осуществления задуманных реформ. Остается надеяться, что на этот раз очередная программа все-таки даст положительные результаты и страна будет дальше подниматься после обрушившегося на нее кризиса. Во всяком случае, многие современные экономисты разделяют ключевые положения описанных выше мер по достижению стабилизации в экономическом положении нашей страны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В качестве заключения курсовой работы необходимо отметить, что структурный кризис преодолевается, когда прежняя структура экономика начинает уступать место новым отраслям, формам организации и регулирования.

За свою историю капитализм пережил несколько структурных кризисов, при этом каждый из них вызывал коренную перестройку в соответствии с достигнутым уровнем производительных сил.

Примером современных структурных кризисов могут служить кризисы в 70-х гг. XX в. Они охватили, прежде всего, группу отраслей топливно-энергетического комплекса (энергетический кризис) и энергоемких отраслей (автомобильная, сталелитейная и др.). В глубочайшем кризисном состоянии оказались угольная, металлургическая (черная металлургия), судостроительная, автомобильная, резиновая, текстильная и некоторые другие отрасли. Структурные кризисы расширялись от базовых, добывающих отраслей до отраслей оборонной промышленности. Так, топливно-энергетический кризис 1973-1975 гг., который сопровождался резким ростом цен на энергоносители, повлиял прежде всего на энергоемкую автомобильную промышленность, вынудил ее перейти на энергосберегающие технологии. Одновременно резко сократилось производство в других энергоемких отраслях, произошло значительное обесценивание основного капитала. В США во время кризиса 1980—1982 гг. в целом по промышленности использовалось около 65 производственных мощностей, а в сталелитейной промышленности — менее 30 %. В таких же пределах в 1974—1975 гг. в странах Запада использовались производственные мощности черной металлургии, что было обусловлено значительным сокращение спроса на металл со стороны ряда потребляющих его отраслей, заменой его пластмассами и другими более ресурсосберегающими материалами.

Структурные кризисы сопровождаются перенакоплением основного капитала, резким продолжительным сокращением производства и соответствующей технологической и структурной безработицей, усилением миграции рабочей силы, обесцениванием ее предыдущей квалификации, нарушением соответствия между основными элементами производительных сил (средствами и предметами труда, средствами производства и работниками и др.), а также между составными частями технологического способа производства. Эти продолжительные нарушения, в свою очередь, обусловливают структурные сдвиги в рамках отдельных форм собственности и между ними, изменение соотношения между рыночными рычагами саморегулирования экономики и государственным регулированием, внутри каждого из типов регулирования. Если структурные кризисы охватывают несколько или многие страны одновременно, то необходимо использовать или усилить надгосударственное регулирование в отдельных сферах.

В частности, энергетический кризис начала 70-х гг. вынудил нефтедобывающие страны ОПЕК повысить цены на энергоносители в 4 раза только на протяжении 1973 г. Это вызвало продолжительный энергетический кризис во многих развитых странах и заставило их усилить координацию своих действий. При этом каждая из стран разработала комплекс мер по преодолению структурных кризисов. Так, в Японии в 1978 г. был принят чрезвычайный социальный закон сроком на 5 лет о развитии 14 отраслей, которые затронул структурный кризис. В этих отраслях было демонтировано около 20 % оборудования. Государство стимулировало процесс структурной перестройки через предоставление налоговых льгот, льготных кредитов, прямые бюджетные ассигнования, политику протекционизма и т. п. В 1983 г. в Японии был принят новый вариант закона на последующие 5 лет, который предусматривал комплекс мер по структурной перестройке многих отраслей экономики. В ФРГ государственная политика преодоления структурного кризиса в угольной промышленности включала меры по стимулированию процесса концентрации производства, предоставлению премий за закрытие шахт, оплате вынужденных отпусков работников, выделению льготных кредитов, осуществлению переподготовки кадров, созданию новых рабочих мест и т. п. Энергетический кризис в развитых странах мира был преодолен только в середине 80-х гг.

Преодоление структурных кризисов усложняется процессом углубления экономического кризиса, необходимостью увеличения расходов разных субъектов хозяйствования на природоохранные цели. Так, в черной металлургии, нефтеперерабатывающей и некоторых других отраслях промышленности от 10 до 20 % капиталовложений идет на охрану окружающей среды.

Структурная перестройка экономики в развитых странах мира способствовала переходу к энерго-, материало- и трудосберегающим технологиям.

В целом структурная перестройка означала переход к автоматизированному производству. В основе его лежит широкое использование ЭВМ, станков с цифровым программным управлением, промышленных роботов, гибких производственных систем, формирование работника нового типа, модификация приоритетных целей развития общества и др. В США, например, в первой половине 80-х гг. в 2,3 раза возрос объем продажи компьютеров, в 2 раза — численность станков с ЦПУ, с 22 до 170 тыс. увеличилось количество промышленных роботов.

В конце работы автор хочет отметить, что Россия имеет огромный потенциал, человеческий и ресурсный, для адаптации к любым структурным кризисам в мировой экономике.

 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абалкин Л. К цели через кризис. М.: Луч, 2002.
2. Алексеева М.А. Планирование деятельности фирмы. М., Финансы и статистика, 2003. 403 с.
3. Афанасьев В. - Великие депрессии в США и России//Экономист.2005.№3.с.80-91.
4. Баканов М.И., Шеремет А.Д. Теория экономического анализа. М., Финансы истатистика, 2003. 125 с.
5. Балабанов И.Т. Анализ и планирование финансов хозяйствующего субъекта. М., Финансы и статистика, 2002. 112 с.
6. Балабанов И.Т. Основы финансового менеджмента. Учебное пособие. М., Финансы и статистика, 2003. 480 с.
7. Бизнес-план. Под. ред. Р.Г. Маниловского. М., Финансы и статистика. 2002. 160 с.
8. Бородина Е.И., Голикова Ю.С., Смирнова З.М. Финансы предприятия. М., Финансы и статистика, 2005. 254с.
9. Борисов С.М. Мировой рынок золота на современном этапе. М., ИМЭМО РАН, 2005, 156 с.
10. Буайе Робер. Теория регуляции: Критический анализ: Пер. с фр. М.:РГГУ, 2003.
11. Варнавский В.Г. Партнерство государства и частного сектора: формы, проекты, риски. М., Наука, 2005, 315 с.
12. Вопросы бюджетно-налогового федерализма в России и США. М., 2006.
13. Воркуев Б.Л. Ценность, стоимость и цена. М.: Изд-во МГУ им. М.В. Ло­моносова, 2005.
14. Градов А.Н. Экономическая стратегия фирмы. С-Петербург, Спецлитература, 2005. 87 с.
15. Грузинов В.В. Экономика предприятия и предпринимательство. М., Софит, 2004. 379 с.
16. Замулин О. Концепция реальных экономических циклов и ее роль в макроэкономической теории // «Вопросы экономики». 2005. №1. с. 144-152.
17. Ковалев В.В. Финансовый анализ. М., Финансы и статистика, 2006. 343 с.
18. Котлер Ф. Основы маркетинга. Новосибирск, Наука, 2006. 736 с.
19. Крейнина М.М. Финансовый менеджмент. М., Дело и Сервис, 2006. 270 с.
20. Любанова Т.П., Мясоедова Л.В.,. Грамотенко Т.А,. Олейникова Ю.А. Бизнес - план. Учебно - практическое пособие. М., ПРИОР, 2002. 96 с.
21. Макконнели К.,Брю С. Экономика: Принципы, проблемы и политика: в 2 томах. М.Республика, 2006.
22. Медведев В. А. Социальные императивы современной экономики и российские реалии. М.: ИЭ РАН, 2003.
23. Мочерный С.В. Экономическая теория: Учеб. для вузов М.: Приор, 2004. с.310-322.
24. Пазенти А. Очерки политической экономии капитализма. Том 1. М.: Прогресс. 1976. с.415-444.
25. Переходная экономика: теоретические аспекты, российские проблемы, мировой опыт. Отв. ред. В.А. Мартынов, В.С. Автономов, И.М. Осадчая М., ЗАО «Издательство «Экономика», 2005, 719 с.
26. Российская экономика в 1996 году: тенденции и перспективы. М.: ИЭППП, 1996.
27. Рынок труда и социальная политика в Центральной и Восточной Европе/Под ред. Николаса Барра. М., 2004.
28. Самуэльсон П.А. Экономика. М.: Прогресс, 2003.
29. Шаккум М.Л. Экономика России: От кризиса к стабильности и устойчивому росту. М.: Глобус, 2006.
30. Шаповалова Н.Н. БЭС(большой энциклопедический словарь). М.: НИ «большая Российская энциклопедия». 1998. Мамедов О. Современная экономика. Ростов-на-Дону: ФЕНИКС. 2006. с.215-216.